Андрей Воронин - Инструктор. Первый класс

И вот, занятый совсем другими мыслями, в которых не было места для чересчур шустрого и предприимчивого генерала ГРУ, он буквально наткнулся на него в самом центре многомиллионного мегаполиса! Если бы на светофоре не зажегся красный, если бы Реваз совершенно случайно не посмотрел направо, если бы его внимание не привлекла торчащая над крышей «мерседеса» антенна спецсвязи — словом, если бы тысячи случайных, не поддающихся учету и прогнозированию факторов сложились не так, а чуточку иначе, он спокойно проехал бы мимо, не заметив своего кровника.

Это был знак свыше, а разбрасываться такими подарками Реваз Гургенидзе не привык: людская неблагодарность вызывает там, наверху, справедливое негодование и вполне предсказуемую реакцию. Шмякнут так, что мокрого места не останется, вот тебе и вся реакция…

Ржавый выключил фары и повернул ключ зажигания, заставив замолчать уже нуждающийся в регулировке двигатель. Слева с шорохом и гулом тек сплошной поток машин, справа на тротуаре кишели людские толпы — сталкивались, смешивались, закручивались водоворотами у дверей магазинов. День был пасмурный, и в кафе, куда зашел человек, похожий на Мещерякова, горел свет, позволяя видеть сквозь сплошную, от пола до потолка, витрину уютный чистый зал и сидевших за накрытыми белыми скатертями людей. Тот, что привлек внимание Реваза своим поразительным сходством с генералом ГРУ Мещеряковым, на глазах у Ржавого уселся к нему лицом за второй от окна стол. Он действительно казался похожим на Мещерякова, как брат-близнец, но расстояние было чересчур велико, чтобы с уверенностью его опознать, да и штатская одежда — темно-серый костюм и белоснежная сорочка с полосатым галстуком — сбивала с толку. Реваз привык видеть Мещерякова в камуфляже и армейском кепи; кроме того, во времена их знакомства Мещеряков был намного моложе, а с тех пор Гургенидзе видел его всего однажды, да и то в бинокль, на расстоянии в добрых полкилометра.

Человек, деливший с Мещеряковым (или не Мещеряковым?) столик в недорогом кафе, сидел спиной к витрине, и Ржавый мог видеть только его обтянутые весьма демократичным свитером плечи и русоволосый затылок. Человек этот курил; судя по его скупой, но выразительной жестикуляции, а также по выражению лица предполагаемого Мещерякова, разговор у них шел о вещах весьма серьезных и не особенно приятных.

Чтобы не терять времени даром, Реваз стал составлять примерный план своих действий на случай, если повстречавшийся ему человек действительно окажется генералом Мещеряковым. Он понимал, что не уедет из Москвы, пока не убьет этого шакала или хотя бы не подготовит почву для убийства. Проведение такой акции требует тщательной разведки и скрупулезного планирования, чтобы в назначенный час исполнителю осталось только прицелиться и спустить курок.

Убрать Мещерякова Ржавому никто не поручал, а следовательно, и гонорара не предвиделось. Более того, в этом убийстве не было никакого практического смысла: убьешь одного генерала — на его место тут же явится другой, благо генералов в России хватает, и даже с избытком. Но отказать себе в удовольствии пришить этого шакала Реваз Гургенидзе не мог, да и не собирался. Ладно, пусть изгнание из спецназа — дело прошлое и успело основательно порасти быльем. Но во время последней встречи Мещеряков снова его унизил, заставив позорно драпать, бросив все и даже не предав земле убитых товарищей. Разве такое можно простить?!

К тому времени, как сидевшие в кафе закончили свой разговор и встали из-за стола, план покушения был в общих чертах готов. Собственно, планом он мог называться лишь условно, но большего пока и не требовалось. В конце-то концов, что такое генерал ГРУ? Самый обыкновенный человек! Когда он на службе, к нему не подступишься, но в неслужебное время, у себя дома, он живет как рядовой обыватель. Нет при нем ни вооруженной охраны, которая денно и нощно держит оборону в прихожей и у каждого окна, ни какого-то секретного сверхоружия, ни суперсовременных систем сигнализации. Его единственный щит — неведение окружающих по поводу того, что за птица их сосед по лестничной площадке. Ну, генерал, так мало ли в Москве генералов? Словом, подходи к нему средь бела дня, доставай пистолет и стреляй — парочку в корпус, чтобы не убежал, и контрольный в голову. Вот, собственно, и весь план. А зачем мудрить, когда на самом деле все проще пареной репы?

Наблюдение за витриной кафе продолжалось около получаса, и за это время Гургенидзе почти на сто процентов уверился в том, что там, за столиком, с чашечкой кофе в одной руке и сигаретой в другой, сидит именно Андрей Мещеряков, а не кто-то посторонний, обладающий с ним портретным сходством. Мимика, жестикуляция, манера ерошить пятерней волосы и задумчиво теребить мочку уха — все это было Ревазу знакомо, хотя и казалось забытым за долгие, насыщенные событиями годы. Теперь память, пробудившись, одну за другой подсовывала ему все новые подробности и детали, и каждая убеждала Ржавого в том, что перед ним именно тот человек, которого он так хотел найти, — постаревший, подсохший, набравшийся солидности и нацепивший дорогой галстук, но все-таки именно тот.