Урбан Уэйт - Far Cry. Прощение [litres]

Но в воде ничего не было, а когда Уилл вновь посмотрел на Отца, тот уже подал знак подвести следующего для крещения. Этого зрелища с охотника оказалось достаточно. Воды реки выглядели непроницаемыми, лишь у порогов вскипая белой пеной. Уилл позволил себе полюбоваться ею, раздумывая о смысле крещения и о том, что вода должна смывать все грехи.

Когда все головы были окроплены, Уилл покинул скалу. Не было необходимости слушать слова Отца и не было смысла наблюдать дольше. Он и так все знал. Он слышал эти слова двенадцать лет назад и повторял про себя сейчас, возвращаясь в свой лагерь: «Мы стоим на краю бездны. Под нами судьба людская. Человечество оцепенело в страхе перед машиной разрушения, которую само и породило. Но не мы. Мы и только мы избраны, чтобы пережить сие бедствие. Мы и только мы – семена возрождения. Мы ангелы, и нам предначертан путь обратно в сад. Мы – Семья. Я – ваш Отец. Вы – мои Дети. Вместе мы пройдем сквозь Врата Эдема».

Когда Уилл поднялся на вершину холма и сверху взглянул на участок Кершо, над полями еще клубился утренний туман. В воздухе аромат травы смешивался с запахом навоза. Вдали за пастбищем над трубой дома поднималась тонкая струйка дыма.

Охотник спустился с холма по посыпанной гравием дорожке вдоль края соснового леса. Отсюда уже можно было рассмотреть впереди амбар. Широкие двери были распахнуты, их нижний край был весь покрыт грязью, а внутри царила тьма. Уилл чувствовал запах коров, но не видел их самих. Он подошел ближе, гадая, как же такое могло случиться. Возможно, медведь вернулся и сейчас наблюдает за ним из темноты, скаля покрытую свежей кровью морду.

Ничего подобного не было. Внутри Уилл увидел лишь сено да ряд стойл, покрытых облупившейся краской. Здесь все пропиталось тяжелым животным духом. Когда охотник вернулся на улицу, он заметил припаркованный на обочине дороги белый пикап, стоящий ближе к лесу, чем к дому. К кузову были прислонены лопата и кайло, на которых висели желтые перчатки из воловьей шкуры, так что вся конструкция напоминала жалкое подобие пугала.

Уилл обернулся. В пятидесяти ярдах у открытой, затянутой сеткой двери на крыльце стоял Лонни, задумчиво почесывая бороду и глядя прямо на него.

К тому времени, как охотник подошел, Лонни уже вытащил кисет из кармана и принялся делать самокрутку. На нем была тонкая, обтягивающая торс хлопковая майка. По всклокоченным волосам и помятому лицу можно было заключить, что он недавно проснулся. Он сплюнул и облизнул губы, а затем вновь воззрился на Уилла, несущего на одном плече винтовку, а на другом бобров.

– Ты здесь ночуешь? – спросил охотник.

– Иногда.

Лонни порылся в кармане и вытащил зажигалку. Он прикурил и медленно затянулся, впуская первую порцию дыма в легкие. Все это было похоже на хорошо отрепетированный неспешный ритуал. Терпкий дым, свежий воздух и легкий бриз были его неотъемлемыми частями. Запах табака смешался с запахом коров, становясь от этого еще более заметным.

– Что случилось с коровами? – спросил Уилл.

– Съели.

Поверх плеча собеседника Уилл посмотрел внутрь дома, как будто коровы могли быть спрятаны там:

– А Кершо?

– Ушли.

– Ушли?

Лонни криво усмехнулся, а затем смачно сплюнул прямо на крыльцо.

Уилл оставил бобров на кухне, а сам зашел в ванную, чтобы освежиться. Вернувшись в маленькую прихожую, куда выходили двери всех комнат, он остановился в центре, вытирая ладони о собственную рубаху тем движением, каким водят лезвием ножа по точильному камню.

На другой стороне прихожей находилась дверь, ведущая в спальню. Она была приоткрыта, и Уилл распахнул ее полностью, зайдя внутрь. В центре комнаты располагалась огромная кровать. Она была застелена на двоих, и на подушках виднелись отпечатки двух голов, как если бы ее хозяева только что встали и отправились в поле или же на кухню, чтобы приготовить кофе.

Он вышел из комнаты, прошел дальше по коридору и осмотрел кухню, гостиную, а затем еще две спальни. Он заглядывал в каждую комнату и оставлял двери после себя открытыми. В одной, обклеенной голубыми обоями, он обнаружил висящие под потолком модели самолетов. В другой стены были розовыми, а на шкафу было разложено множество плюшевых игрушек и пластиковых лошадок.

Некоторые упали, но большинство так и застыли в различных позах, как будто с ними совсем недавно играл ребенок.

– Я слышал, что у тебя была дочь. – Лонни тоже зашел в дом и стоял теперь в прихожей, шагах в тридцати от Уилла.