Кирилл Казанцев - Прыжок тигра

– Ну, все, все, не ори, – Максим перевернул Артема на спину, и вытер ему лицо первой подвернувшейся под руку тряпкой. Жуткая размытая синева исчезала на глазах, лицо мальчишки сначала побелело, а потом порозовели щеки. Максим отдал сопящего и дрожащего мальчишку зареванной матери, она пыталась проговорить что-то трясущимися губами, но Максим не стал ее слушать.

– Все, сейчас он проорется и заснет, воды ему дай. – Он поднялся на ноги и вышел в проход.

– Мать вашу, да вы что – сговорились? – Он ринулся вперед. Добросердечная «бабушка», так удачно накормившая «внучка» конфеткой, сидела на полу и методично билась головой о край нижней полки. Но пульс есть, и вроде дышит – это просто обморок. Максим бросился назад, глянул мельком на все еще пытавшегося откашляться Артема, поднял с пола бутылку и набрал в рот воды. «Душ» пришлось повторять дважды, пока «бабушка» не пришла в себя окончательно. Максим помог ей улечься на полку и заставил молчать:

– Тихо, бабка, все нормально, все живы и здоровы. А конфеты свои сама лопай, хотя тебе тоже вредно, от сладкого диабет бывает.

– Ой, да я их хоть сейчас выкину, – бабка потянулась к кошелке и сделала попытку подняться, – дура я старая, ребеночка чуть не убила…

– Никого ты не убила, успокойся. Утром все выкинешь, лежи, – приказал ей Максим и, не обращаясь ни к кому конкретно, произнес негромко, но отчетливо:

– Спать всем, завтра вставать рано. Достали.

Его услышали все, даже Артем. Он еще немного повозился за стенкой, поплакал тихонько и скоро замолк. А через четверть часа спал весь вагон и самым громким звуком в нем был чей-то бодрый храп. Максим еще раз проверил, как там Васька и улегся на свою полку, закрыл глаза. За день словно целую жизнь прожил, маленькую, но столько всего в ней произошло, что хватило бы и на две большие, настоящие. Ночью он еще несколько раз вскакивал, проверял, спит ли Васька, а растолкал ее только утром, когда поезд уже подходил к Ярославскому вокзалу. Они вышли в жаркую липкую духоту московского лета, Максим взял дочь за руку и повел к вокзалу. Она крутила головой во все стороны, то отставала, то забегала вперед и смотрела куда угодно, только не себе под ноги. Максим дважды ловил ее в полете, возвращал в исходное и тащил за собой дальше. В здании Ярославского вокзала на втором этаже нашлось небольшое кафе, и пока Васька ела горячий бутерброд, Максим быстро пролистал купленные в соседнем ларьке газеты и даже успел позвонить в пару мест. Сумму везде ему озвучили баснословную, но выбирать не приходилось, и выбор он сделал быстро.

– Наелась? – В ответ Васька кивнула с довольным видом.

– Тогда пошли. – Максим выпил остывший кофе и повел ее к метро. Через забитый людьми, баулами и сумками переход они протолкались к кассам, миновали турникеты и по эскалатору спустились на станцию. Васька глазела по сторонам, говорила что-то, но в шуме и грохоте поездов Максим ее почти не слышал. И сам посматривал вправо-влево, следил за всеми – кто стоял рядом или проходил мимо, особенно наверху, на балконах по обеим сторонам перрона. Черноволосые смуглые люди в черных спортивных костюмах висели на перилах, как бендерлоги на лианах, таращились сверху вниз на пассажиров, горланили что-то на тарабарском наречии. А рядом, у мраморной колонны Максим заметил тетку в длинном халате и резиновых тапках на босу ногу. Она волокла в обеих руках гигантские сумки в клетку, ее окликнули. Тетка остановилась, к ней подбежал бандерлог, что-то подал ей, и сделка состоялась. Торговка порылась в сине-белой «мечте оккупанта», протянула покупателю крохотный сверток и спокойно потопала дальше. Наблюдавший за этой сценой полицейский отвернулся и побрел в другую сторону. А что, все правильно, бандерлоги порядка не нарушают, не дерутся, не грабят, чего на них внимание обращать. Обычная картина обычного рабочего дня. «Комсомольская» радиальная – это смесь аула и кишлака, здесь русские только в час пик ходят и на станции разве что ишаки не стоят. А может, и стоят, да их просто не видно среди этого стада или не отличить…

– Пап, больно, – прошипела Васька и попыталась вырвать руку.

– А, извини. – Максим немного разжал пальцы, но Ваську не отпустил. Подтащил к себе поближе и бесцеремонно отпихнул слишком близко подошедшего к Ваське «гостя» столицы – черноволосого улыбчивого юношу в блестящих джинсах, грязной желтой футболке и драных кроссовках. Из тоннеля вылетел поезд, сбавил ход и остановился, двери разъехались. Максим втолкнул Ваську в вагон, сам влетел следом, добрался до противоположной стены и прижал Ваську к себе. Ехать им предстояло далеко, почти на самый край красной ветки.