Кирилл Казанцев - Прыжок тигра

Белоснежный «молоток» стоял перед крыльцом коттеджа, алабаи бродили рядом. Один подошел к Максиму, старательно обнюхал его и отошел с дорожки на траву.

– Я тоже рад тебя видеть, – поприветствовал пса Максим, остановился на ступенях и прислушался. Пока все тихо, значит, Большаков либо ест, либо просто устал орать на подчиненных. Сейчас узнаем.

Начальник службы безопасности только что отужинал и допивал чай. На вошедшего в кухню Максима Большаков посмотрел с таким видом, словно увидел привидение.

– Ты чего? – выдавил он из себя. – Чего приперся? Тебе тут не ночлежка. Эй, кто пустил! – Но рык захлебнулся. Большаков подавился чаем и закашлялся.

– Вещи забрать пришел, – ответил Максим.

– Забирай и проваливай, – буркнул, отплевываясь, Большаков и перемешал ложечкой содержимое керамической лоханки.

– Спасибо. Только я вот чего не понял. Боброва – чего она деньги тогда жрать начала? С какого перепугу? – вспомнил вдруг оплывшую перекошенную морду Бобровой Максим. Сейчас директор интерната и начальник службы безопасности «Стройсервиса» показались ему отдаленно похожими, как дальние родственники.

– Вот именно что с перепугу, – не глядя на Максима, отозвался Большаков, – дура она, просто дура, тупая, трусливая и жадная. Хочет и денег загрести, и зад свой прикрыть одновременно. Она не разобралась, в чем дело, и начала жрать деньги, приняв ребят моих за ментов, а тебя – за одного из них, будто ты на «контрольную закупку» пришел. Потом-то она расслабилась, когда сообразила, что к чему, да тут ты Рыжикову страшилок понарассказывал, он и поплыл. Серега на благотворительности повернут, все грешки старые замолить пытается. Во все детдома области пожертвования шлет, будто ему это в рай попасть поможет. А тут решил в Робин Гуда поиграть, поговорил с кем-то, Боброву в тот же день за превышение полномочий забрали. Все теперь, в «Октябрьское» комиссий понаехало, даже из министерства кого-то принесло. Так что радуйся, – Большаков коротко глянул на Максима и сосредоточился на чашке с чаем.

– За превышение полномочий? В смысле, за убийство тридцати человек, за присвоение их средств и за растление малолетних? Но все равно спасибо, я очень рад. А про деньги Боброва сама тебе сказала? – вопрос остался без ответа. Большаков возился за столом и потянулся к банке с коричневым сахаром. Повторяться или настаивать Максим не стал, он прошел к мойке, остановился напротив Большакова и произнес негромко:

– Я чего пришел-то – мне с хозяином твоим поговорить надо. Я свою часть договора выполнил, теперь его черед.

– Какого еще договора? – поинтересовался Большаков и выхлебал из кружки остатки чая.

– Не твое дело, – отрезал Максим, – звони ему и скажи, чтобы сюда ехал. Я знаю, кто убил его дочь.

Большаков грохнул кружкой по столу и уставился на Максима, потом ухмыльнулся и взял лежащий перед ним на столе мобильник.

– Я-то позвоню, и он приедет, если его снотворным еще не накачали. И ты отдашь ему убийцу. Если нет – я тебя завтра утром сам закопаю на этом участке. Будешь цветочки удобрять. – Большаков нажал несколько клавиш, поднес телефон к уху.

– Серега, как ты? Приехать можешь, или лучше нам к тебе? Да тут гость наш тебя видеть хочет, говорит, что договор выполнил, и денег требует. Да, говорит, что знает. Понял тебя, ждем. – Большаков нажал «отбой».

– Повезло тебе, – обратился он к Максиму, – не спит еще и даже языком ворочает. Я тебе не завидую, честное слово. На кой черт тебе это надо, а? Ты давно бы уже мог…

– Хотел бы уйти, давно бы ушел, – перебил его Максим, – да вот подзадержался. Не могу я грязь спокойно видеть, а уж тем более за спиной у себя оставлять, не приучен.

– Так ты у нас как дворник, что ли? – коротко проржал Большаков. – Может, тебе метлу дать? Вернее, лопату, чтобы ямку себе выкопал, два на полтора. Я потом покажу, где именно. Кстати, тут езды до города минут пятнадцать всего, имей ввиду.

– Может, и дворник, а может и санитар, назови, как хочешь. Ты мне лучше вот что скажи – ты ведь мобильники Насти, ее украшения и телефон водителя в овраг выкинул, верно? Там, где от березы один ствол остался?

Большаков вылупил на Максима глаза, попытался что-то сказать, но лишь коротко хрюкнул и снова закашлялся. Он попытался заговорить, но Максим не дал ему произнести ни слова:

– А человека того, Андрея, ты изуродовал и на виду оставил, чтобы другим неповадно было рот раскрывать? Его пример – другим наука, я правильно понимаю? И как все причудливо переплелось – и он, и Настя, и водитель – все на одном пятачке. Прямо Бермудский треугольник, а не гаражи… – Максим едва успел шарахнуться в сторону, тяжелая керамическая кружка врезалась в дверцу стенного шкафа и грохнулась на пол. Следом полетела пепельница из толстого стекла, от ее удара в светлой деревянной дверце осталась глубокая вмятина. Большаков, как медведь, полез из-за стола, перевернул его, и Максим в самый последний момент успел убраться в сторону.