Владимир Гриньков - Я – телохранитель. Киллер к юбилею

Совпадало.

— Потом они сидели в кафе. Григорий уехал на машине своих друзей. Остались Аня Тапаева, её парень, Владислав, Анна — и к ним присоединилась девушка по имени Татьяна.

Совпадало.

— Пробыли там не очень долго, а приблизительно в четыре часа Тапаева и её спутник уехали.

Совпадало.

Значит, всё-таки был второй снегоход? Очень похожий на снегоход Ани Тапаевой? Может, он был такого же точно цвета, а может, цвет был другой. Это не важно. Важно, что одной фирмы-производителя. И, вполне возможно, из одной партии.

Китайгородцев повернулся к маячившему у него за спиной Богданову:

— Ильич, ты ведь должен быть в курсе. Где снегоход для тапаевской дочки покупали?

— Здесь и покупали. У нас в городе. В магазине «Спорт». Я лично ездил.

— Давно?

— В ноябре.

— Сколько там этих снегоходов стояло?

— Два.

— Всего?

— У нас город маленький, Толик. Богатых людей тут почти нет. А снегоход, между прочим, десять тысяч стоит.

Про цены — это было уже совсем неинтересно. Анатолий повернулся к своему товарищу:

— Возьми с собой ещё одного человека, и дуйте в этот магазин. Сколько они за последние полгода продали снегоходов, кому продали, когда именно продали — всё надо выяснить. Если возможно, установите фамилии покупателей и их адреса. Через два часа я жду тебя здесь.

— А второго снегохода уже нет, — вдруг сказал Ильич. — Его купили.

— Кто?

— Не знаю. Но я заезжал туда недавно по своим делам. Не было его.

— Цвет у него какой был?

— Зелёный такой, с переливом.

— Спроси про этот аппарат у продавцов, — сказал товарищу Китайгородцев. — Кому они эту зеленую жабу впарили?

Короткие зимние дни сгорают быстро. Полыхнул огонёк солнца ненадолго — и вот уже день догорает. Анатолий взглянул на часы. Всего лишь три. А за окнами уже плывет зыбкий призрачный сумрак.

…Тапаев сидел за столом при свете настольной лампы и жёг какие-то бумаги. Поджигал их с помощью зажигалки, бросал на металлический поднос, где уже накопилась целая гора чёрных, скукожившихся в огне листков, и в кабинете от всех этих манипуляций стоял устойчивый запах горелой бумаги.

— Что у тебя? — спросил клиент, не прерывая своего занятия.

— Я по поводу Пастухова.

— Что там Пастухов? — даже не повернулся.

— Его нужно сдать милиции.

— Я же тебе уже говорил!

— Генрих Эдуардович, — твердо сказал Китайгородцев, — завтра пройдут праздничные мероприятия. У нас много работы. А тут еще этот Пастухов…

— Мешает?

— Мешает, — честно признался Анатолий.

— Ну, так сделайте что-нибудь. Решите проблему.

— Вот я как раз и пытаюсь ее решить.

— Ты не пытаешься её решить, — вздохнул Тапаев, поджигая очередную бумагу из лежащей на столе стопки. — Ты хочешь просто от неё отмахнуться.

Он поднял глаза на телохранителя. Не даст согласия на то, чтобы сдать Виктора. Не даст. По глазам видно.

— У меня проблемы с местной милицией, — сказал клиент. — Не любят они меня. Я им не по зубам, так они по мелочи мне норовят напакостить. То кого-нибудь из моих охранников в баре зацепят, спровоцируют и в кутузку упекут, то машины комбинатовские тормозят одну за другой, придираются почём зря, да на штрафплощадку загоняют… Ты хочешь какие-то проблемы с их помощью решить? Не получится. Проблем только добавится, ты уж мне поверь.

Конечно, добавится, если всё так и обстоит, как он рассказывает. Если у него трения с местными ментами, то им только повод дай! А повод такой, что будь здоров — стрельба плюс незаконное хранение оружия, плюс наркотики. Они воспользуются представившейся возможностью — и будут хозяйничать тут, невзирая на лица. И об охранной работе на всё время их пребывания можно будет забыть.

— А в чём причина? — осведомился Китайгородцев. — Почему у вас с ними трудности?

— Сами бы не решились, конечно. Кто они? Моськи. Это наверху им дали понять.

— «Наверху» — где?

— Из Москвы всё идет, я думаю. У моих врагов есть покровители, почему бы не предположить, что они решили использовать МВД?

Получалось, что Пастухова нельзя отдавать милиции.

А жаль. Какая чудная цепочка вырисовывалась! Пастухова изолируют, сразу за ним наступит очередь доктора Вознесенского, которого тоже хотелось бы держать подальше от клиента. А вот не получается.

— Пастухов не может находиться рядом с вами! — проявил упрямство Анатолий. — Он опасен! Это против всяких правил!

— Но он же под присмотром? — полувопросительно-полуутвердительно произнёс Тапаев.