Роман Канушкин - Радужная вдова

Водитель вышел из автомобиля, чтобы открыть дверцы пассажирам. Во-первых, так положено. А во-вторых, такому человеку — даже приятно. Водителю велели привезти в Гольяново родионовскую дочку (видать, та еще бестия, одни сиськи чего стоят!) с ее гостем и забрать с дачи детей.

— Выходите, господин профессор. — В салоне автомобиля прозвучал игривый шепот.

— Пожалуй, — последовал тихий ответ, — если ты перестанешь меня онанировать.

— С большой неохотой. — Она все еще не убирала руку.

— А что мы скажем твоей матери? Что господин профессор очень рад ее видеть? Настолько, что вновь ожили забытые функции?

Дверца открылась. Санчес помедлил, словно проверяя, не забыл ли он чего в салоне. Водитель терпеливо ждал — старикашка немножко рассеянный, все они такие. Затем нога Санчеса коснулась бетонированного пятачка. Санчес прибыл в логово.

Сказать по правде, Санчес не особо нуждался в том, чтобы ему показывали дом. Уж что-что, а этот дом он знал как свои пять пальцев.

Женушка старого лиса отрекомендовалась Ольгой Андреевной (что, естественно, не оказалось для него новостью) и все же потащила гостя показывать «наши скромные владения». Санчес убедился, что никаких особых перемен в этом доме не произошло и что, проявляя свою неожиданную «благодарность» за гостеприимство, он, как и собирался, начнет действовать с подвального помещения.

Но пока он всецело был в руках говорливой женушки старого лиса и выслушивал выражения типа «наша фазенда». И конечно, его сладкая девочка уже успела шепнуть маман, что это не просто визит вежливости — известный профессор находится сейчас, так сказать, в затруднительном материальном положении и слышал, что семья знакома с некоторыми ценителями и коллекционерами искусства, и вот уж так вышло, что и ему есть что предложить. Санчес подумал, что это будет самый верный способ объяснить его сладкой девочке причину подобного маскарада. Хотя порой ему и казалось, что она не нуждалась ни в каких объяснениях.

— Восточная Африка, — с видом знатока кивал Санчес. Африканская коллекция, особенно скульптура макондо, произвела на него огромное впечатление. — Удивительная пластика… Самые вдохновенные скульпторы-резчики живут в Восточной Африке! — не скупился он на слова. — Космос! Куда там Пикассо…

— Ну, я бы не была столь строга к безумному испанцу, — по-светски парировала Ольга Андреевна.

— К испанцам вообще не стоит быть особо строгими, — с готовностью соглашался Санчес.

Не меньшее впечатление на профессора произвела коллекция живописи. У некоторых работ он задерживался, вглядывался пристально, с интересом. Чувствовался подлинный знаток. Честно говоря, сам профессор произвел на Ольгу Андреевну такое же глубокое впечатление — интеллигент, с манерами аристократа, умница и, видать, по молодости был тем еще сердцеедом… Интересно, что он хочет предложить: картину, какой-нибудь антиквариат?

«Шалунишка», — с забытым чувством подумала Ольга Андреевна, наблюдая за красивыми и неожиданно молодыми руками своего гостя.

— Здесь у нас передвижники, — объясняла она. — Этот небольшой этюд — его очень любит Евгений Петрович — настоящий Айвазовский. Но самое главное, конечно, у Евгения Петровича в кабинете.

— Удивительно! Удивительно! — восхищался Санчес. («А не рассказать ли тебе, самодовольная гусыня, как сюда попало все это великолепие?» — весело думал он.)

Санчес не особо нуждался в том, чтобы ему показывали дом. Три года назад, еще на стадии проектирования, он принимал самое активное участие в его строительстве. И прекрасно знал, что в подвальном помещении, рядом с гаражом, находится комнатка, где, словно в нервный узел, сходятся все средства наблюдения: и внешние — двор, ограждение, — и внутри дома. И так как старый лис находится сейчас «на военном положении» (сам виноват! Что ж теперь делать?), то в этой комнатке, перед мониторами, кто-то есть. Кто-то. Зоркий глаз, всевидящее Око, которое за почти уже месяц устало, обленилось, ибо ничего не происходило, и вот-вот сонно слипнется. Хотя рассчитывать на такие подарки не стоит. Еще один охранник в шезлонге во дворе и детина с газонокосилкой. Возможно, есть еще кто-то, узнаем у нашей разболтавшейся гусыни. Минимум — трое. И это невзирая на вооруженный наряд на КПП и тройную ограду с собаками по внешнему периметру поселка. «Что ж, неглупо, мать его, очень неглупо».

— Пойдемте. Раз уж вас так это заинтересовало, — лепетала маман-гусыня, — покажу вам что-то совсем интересное.