Андрей Воронин - Му-му. Заброшенная могила

«А ведь все это правда, — подумал Хвостов. — Даниил мой на такое способен… Только зачем Купцову его передо мной топить? Ну да, он же не знает, что я в курсе их более чем доверительных отношений…»

— Я принял к сведению, — сказал Матвей Иванович. — Что дальше?

— Дальше? — растерялся Купцов. — Дальше на вашем месте я бы думал, как девочку спасать! С моей помощью, — прищурился заместитель мэра.

— А вам-то в этом какой интерес, Руслан Альфонсович? — не сдержался Хвостов. — И чем вы можете помочь?

— Какой интерес? Прямой, — Купцов докурил сигарету и бросил окурок в пруд. — Вот я вам анекдот расскажу, чтобы вы поняли. «Приходит в контору кладбищенский рабочий. Просит расчета. “Что случилось?” — “Да обидно мне. Иду по кладбищу и читаю: “Тут лежит…”, “Тут покоится…”, “Тут спит…”. Один я работаю! Обидно!”» Вот мне кажется, что вам хватит уже на кладбище работать. Ведь поди рано «лежать, покоиться, спать»… Правда? А то видите, до чего дошло — внучку украли, на самого покушались… Написали бы вы «по собственному…» А? А я денег дам, внучку вашу выкупить. Два «лимона» — это ведь не шутка…

Повисло молчание. Точки над «i» были расставлены.

«Сломал он меня, — думал Хвостов, отрешенно созерцая благодатный пейзаж Измайловского парка, места, где так любили отдыхать душой русские цари и царицы. — Эх, Даниил, Даниил… Что же я не так сделал? Где упустил сына? Не надо было мне в его судьбу вмешиваться. Пусть бы становился тем, кем хотел стать… Японию изучал или детей учил…»

Купцов стоял рядом, не прерывая его размышлений, и курил сигарету за сигаретой. У его ног в воде скопился небольшой островок сигаретных окурков.

«Поднимай белый флаг, вояка, — думал заместитель мэра. — На этот раз не отвертишься. Все козыри у меня. Только бы эта размазня Даниил не подвел. Нет, надо было самому эту девчонку забирать, на него не надеяться. Может, пока не поздно, перевезти ее на какую-нибудь из моих баз? А то нажрется водки, размякнет, того и гляди, выкинет что-нибудь… Ладно, пока спешить не буду».

О том, что не стоит спешить, подумал в этот момент и дедушка похищенной внучки. И старый солдат сделал ответный выпад.

— Не слишком ли сложная комбинация? — произнес он, глядя прямо в глаза повернувшемуся к нему Купцову. — Сначала вы меня несколько раз хотели убить, а теперь предлагаете спасти мою внучку?

— Вы дикий человек, Матвей Иванович, — поморщился Купцов. — Какой такой оракул нагадал вам, что именно я на вас покушался? У вас что, врагов мало? Да и, честно говоря, если бы я поставил перед собой такую цель, вас бы уже на свете не было.

— Не думаю, — усмехнулся Хвостов. — Мы тоже кое-что можем.

— Можете, можете… А вот внучку защитить не можете.

— Еще не вечер…

— Уже как раз вечер. Давайте прекратим «дружескую пикировку» и все-таки примем решение. Исходить будем из следующих постулатов. Первое. Я на вас не покушался. Второе. Я вашу внучку не крал. Третье. Ваш сын — преступник. Четвертое. Вы мне мешаете. И пятое. Шестилетняя девочка, ваша внучка, в руках неизвестно кого. Для вас же свет клином на этой работе не сошелся. Уйдя с должности, вы поможете своей семье. Вернете внучку… И не забывайте, что я вас предупредил насчет сына. Ему действительно стоит собирать манатки, потому что им вот-вот заинтересуется прокуратура. А ваши принципы заткните себе в задницу.

Последнее Купцов сказал зря. Матвей Иванович стряхнул пелену отчаяния, которая постепенно начала обволакивать его мозг, и рубанул в ответ:

— Знаете, Купцов, не надо из меня дурачка делать. Ваши постулаты вы можете заткнуть себе туда же, куда хотели заткнуть мои принципы. Только себе в задницу. Естественно, ради внучки я сделаю все, что в моих силах. Даже напишу заявление об увольнении. Но вам это ни малейшей пользы не принесет. Вы сами ходите по краю пропасти и с завидным упорством делаете все, чтобы в нее свалиться. Тут вас уже никакая Быкова не спасет…

— Что? — фальцетом вскрикнул Купцов. — Быкова? Быкова, значит…

Так же как слово «принципы» послужило неким кодовым словом, ключом для того, чтобы пробудить у Хвостова способности к отпору, фамилия его подруги и покровительницы переключила в мозгу противника какой-то тумблер. Его взгляд прямо на глазах удивленного такой метаморфозой Матвея Ивановича расфокусировался, Купцов покраснел, затем побледнел, как покойник, и удивительно спокойным голосом, тихо, с выражением произнес:

— Есть в графском парке черный пруд. Там лилии цветут. Вы не находите, Матвей Иванович, что в этом пруду очень не хватает лилий?