Андрей Ильин: Гуд бай, дядя Сэм!

Укол. Накатывающий на сознание туман. Голоса, которые требуют что-то сказать. Да… виски. И… ром… Через границу… И дальше по штатам на траках… Как зовут?.. Не говорить про Энрике, не называть этого имени, ни за что и никогда. Только не это имя! Всё, что угодно!..

– Как тебя зовут? Говори… – Не кричат, голоса вкрадчивые, интонации дружеские, и очень хочется им всё рассказать.

Всё, но главное, не про Энрике, про это нельзя! Сосредоточиться на Энрике. На нём! Что они еще спрашивают?.. Не важно, главное, чтобы не Энрике, про него надо молчать, пусть хоть на куски режут. Ни слова, ни полслова, про Эн…

– Меня зовут Энрике, я родом…

Но всё равно упираться, цедя по слову, чтобы уходило время.

– Мой отец, моя мать и братья погибли во время землетрясения…

Теперь можно про Энрике, можно, но нельзя про ту старушку, которая может подтвердить. Про нее нельзя ни под каким видом! Теперь этот форпост, теперь его держать, ту старушку, про которую они не должны узнать, это главное, на этом надо сосредоточиться: не проговориться про старушку…

Уходит муть, яснеет голова.

Мигель… фэбээровцы… Рожи довольные: услышали что хотели. Смотрят весело.

– Так ты Энрике?

– Кто, я? Нет, я не Энрике. Я американец…

Похлопывают по-приятельски по плечу.

– Ладно-ладно, всё, что нужно, ты уже рассказал, а мы услышали.

Спасибо тебе, Энрике, что помог, что взял на себя «химию». Теперь, конечно, они попробуют эту информацию проверить, но это будет непросто, там никто и ничего гринго запросто так выкладывать не будет, там их не любят. Но это не важно… Потому что ДНК. И отпечатки пальцев, которые они, возможно, сняли. Это важно! И выход здесь может быть только один.

Все здесь? Все суетятся, что-то заполняют, пишут. Кто где, чем занят, какие позы? Смотрим, прикидываем, просчитываем. Ошибиться нельзя…

– Ладно, давайте, ваша взяла. – Так, кажется, выражаются сломленные мафиозники в их фильмах?

Подняли головы.

– Я напишу. Дайте бумагу.

Пододвинули лист бумаги.

– А руки? Как писать буду, если руки за спиной?

Перестегнули наручники спереди. Хотя могли бы и совсем освободить – их же трое.

– А ручку?

Бросили ручку. Нет, такая не подойдёт, разве это ручка? Поцарапать ею по листу.

– Эта не пишет, дайте другую.

Пододвинули сразу несколько. Пожалуй, вот эта, она самая подходящая будет: крепкая, длинная, со стальным стержнем, и если ее упереть в ладонь и ударить в глаз, то она до мозга дойдёт. Хорошая ручка… Надо только прикинуть и мысленно отрепетировать…

Наклониться, напрячь мышцы, чтобы испарина, вздохнуть тяжко.

– Что вы мне вкололи? У меня же сердце.

– Ничего страшного. Успокоительное, чтобы вы излишне не волновались.

– Но мне плохо.

– Это вам кажется. Пишите.

Задышать часто, представить, чтобы в образ войти… Сердце, чёрт, сердце и в голове стучит. Пожевать, погонять во рту слюну, чтобы чуть-чуть ее взбить, до «молока», до пены не удастся, но хоть чуть-чуть.

– Дайте воды.

Поставили на стол фужер с водой. А вот это уже интереснее… Фужер… Это даже лучше ручки.

Поднести его ко рту, простучать дробь зубами по стеклу, это привлекает, обращает на себя внимание. Пить жадными глотками, расплёскивая воду.

– Еще!

Еще принесли. Лица озабоченные. Что там еще, его же учили, им показывали, как надо симулировать приграничные состояния, их тренировали…

– Ой…

– Что такое?

– Мне… я…

Слюну изо рта струйками пустить и… упасть лицом на фужер, потому что когда лицом на стекло, это впечатляет – так симулировать никто не будет, потому что инстинкты.

Упасть, ухватить край фужера и раздавить его зубами, чтобы осколки.

Ага – засуетились, подскочили, не хотите важного свидетеля терять?

Фужер не отпускать, держать за ножку, быстро глянуть – удачно получилось – полфужера цело, но с зазубринами по краям. И еще один большой осколок во рту и кровь по подбородку. Но это ничего, кровь вписывается в антураж, потому, что башкой упал. Ну, где вы там все?

Один рубаху на груди рвёт, другой пульс пытается нащупать, третий по щекам стучит. Ну, значит, все собрались, значит, не учили вас, что даже мёртвый противник всё равно противник и к нему толпой не ломятся. Вот что значит только с козанострой дело иметь.

Ну что? Пробуем?..

Вздохнуть, вытягивая губы и незаметно выдвигая изо рта осколок. Им, конечно, много не навоюешь, это, скорее, психологическое оружие. И ножку разбитого бокала поудобнее перехватить. Какая прекрасная мизансцена – герой и три дурных башки вокруг него, как букет цветов. Вот и славно. А теперь…