Андрей Ильин - Гуд бай, дядя Сэм!

– Спасибо, я очень доволен нашей беседой. Особенно в части, касающейся политического устройства Америки. Подобные дискуссии хорошо тренируют ум. Я был бы рад встретиться с вами еще раз, чтобы обсудить теоретические модели развития нашего общества в средних и долгосрочных перспективах. Мне очень интересно ваше мнение. Спасибо вам за этот приятный во всех отношениях вечер. Надеюсь, мы увидимся и… очень скоро.

Что-то он решил, что-то скомбинировал. Что? Хотя в общих чертах понятно: присмотреться, принюхаться, навести справки… Чтобы не промахнуться. А это значит… Это значит, что данная встреча будет не последней, что скоро, очень скоро… Ну, или как повезёт!

– И я был рад нашему знакомству. Очень!

– Перекрыть Восьмую, Пятую и Седьмую улицы… Посадите людей в кафе и рестораны, где большие окна, пусть закажут что-нибудь и сидят, глаз от улицы не отрывая! Подгоните машины, припаркуйте их через каждые сто метров… пусть ждут приказа…

Бегают, хоть и не спеша, десятки людей, встают подле витрин, занимают удобные возле окон столики в ресторанах, садятся на городские скамейки, торчат по трое в машинах… Всех сюда – всех! Где-то в автобусах срочно переодевают в «гражданку» полицейских и пожарных, снятых с дежурства. Нагоняют, нагоняют людишек, затыкая ими улицы, переулки, дворы… Числом берут, потому как профессионалов так быстро не подтянуть. Но если возле каждой щели, против каждой двери поставить по человечку, то никуда он не денется. Потому что прохожих на улице не осталось, одни сплошные шпики.

– Полицейские машины на стоянки, на случай, если попытается скрыться на транспорте. И пусть не отлучаются ни на секунду, пусть будут на связи.

«Что за ерунда, что за тревога как в военное время?» – недоумевают полицейские, и пожарные, и все остальные…

– Смотрим вот этого человека… – Раздаются в руки десятки спешно распечатанных на принтере листков. Изображение не очень, потому что снимали не с самого удобного ракурса, но в целом узнать можно.

– Ждать, всем ждать! К «объекту» не приближаться, вести издалека и чаще людей менять, чтобы они не примелькались. Пошли…Пошли…

– Кого ловим-то?

– Чёрт знает, говорят, маньяка какого-то.

– Тогда, считай, поймали…

Стоят, сидят, бродят десятки людей. Ждут.

Доклад. Не профессиональный, но точный.

– Он вышел! Повернул направо на улицу…

– Вцепиться и не отпускать! Всем – готовность, всем – внимание!

Закрутилась карусель!

Что и следовало ожидать! Стоит мужик, по виду полисмен, потому что рожа… и поза… и взгляд, как будто ему кто-то что-то сильно должен. В «гражданке» стоит, хотя к чему ему здесь стоять… Еще один на углу, старается быть незаметным, отчего отсвечивает как шар на новогодней ёлке. Еще… И еще… И дальше… Тот синенький «форд» с местными номерами и водитель за рулём, который никуда не спешит, но и не паркуется, ждёт чего-то… Полицейские машины чуть ли не в ряд, с выключенными мигалками, и копы внутри сидят, как приклеенные… Сколько их тут, у них что, всеобщую мобилизацию провели?! Хреново дело, через такую сеточку легко не просочиться.

Идём, смотрим, вида не подаём. Направо… Прямо… Что-то живот прихватило, надо бы посетить… Вон тот городской сортир, в котором уже бывал. Хороший, удобный, с кабинками от пола до потолка, а то, бывает, экономят – колотят ящики, где ты чуть ли не весь на виду, что далеко не всем приятно, кто-то уединение любит.

Заметить туалет, притормозить, подумать, пойти… Пусть глазеют. Чёрт, как не вовремя скрутило, аж пот выступил, и рука к животу непроизвольно…

Заходим… Довольно чистенько тут, и народа не много. Ну, ничего, сейчас станет больше, сейчас набьются.

Подойти к кабинке, открыть дверцу… Фу… Кто это так неаккуратно, прямо посреди пола… Ну, ничего, мы зайдём и дверку за собой прикроем, потому что не брезгливые – сами это дело сотворили, чтобы в эту кабинку никто другой не совался, а то придёшь, а она занята! Так мало того, еще уборщику пришлось приплатить, чтобы он сегодня тут шваброй своей не возил, чему тот был безумно рад! Теперь, по идее, надо штанцы скинуть. И заодно рубашечку. Ну, вот такая дурная привычка – прежде чем на унитаз сесть, всё лишнее с себя снимать. Может, у человека повышенная чистоплотность или очень «бурный живот», когда до самой рубашки.

Но прежде включаем диктофон, который прикроет звуками.

– Что там происходит, где он, что делает?

– В кабинке делает…