Андрей Ильин - Гуд бай, дядя Сэм!

– Чего вы добиваетесь?

– Я уже сказал.

– Ну, хорошо, давайте начистоту. Я не знаю, откуда у вас это фото, но подозреваю, что есть и другие. Потому что если кто-то готовит против меня компромат, то вряд ли он удовлетворится одним только этим фотомонтажом.

«Журналист» согласно кивнул.

– Да, фотографий много, и еще видео- и аудиозаписи, показания потерпевших и, простите, некоторые заборы органики, ну, вы должны понимать, вы же судья… Вот, можете посмотреть, здесь копии протоколов.

«Журналист» открыл портфель, вытащил какие-то бумаги, пододвинул к судье. Тот схватил их и стал быстро листать и читать. И стал багроветь.

– Я думаю, – спокойно продолжал «журналист», – если сравнить собранный биологический материал с образцами тканей подозреваемого… простите, с вашими, то можно будет легко доказать… вашу непричастность к этому делу и примерно наказать шантажистов. Или… Вы меня слышите?

Судья всё слышал и всё понимал. Он понимал даже больше, чем слышал! Если бы он мог дать этому посетителю десять лет, он бы дал двадцать. Или сорок! А лучше усадил его на электрический стул! Но он не мог посадить посетителя, а тот…

– Хорошо, я понял, я согласен. Это было безнравственно. Но это было по обоюдному согласию…

– Тринадцатилетних девочек?

– Да, их. Вы знаете, современную молодёжь, особенно под влиянием Интернета… Знаете, как они друг с другом развлекаются? Они не были девицами. И потом, это было всего один раз, и случайно. И я… я заплатил… я за всё заплатил! – шёпотом сообщил судья.

– Я в курсе. Это станет отягчающим вашу вину обстоятельством. Потому что вы скрыли случившееся от правосудия, и не умолчали о нем под влиянием сиюминутных эмоций, но вполне сознательно предложили потерпевшей стороне деньги… Кстати, откуда у вас такая сумма наличными?

– Это вас не касается!

– Меня, согласен, не касается, но налоговую… Надеюсь, эти деньги были задекларированы?

Судья сжал кулаки. Но сдержался. Потому что понимал… Устроить скандал теперь значит подставиться, и тогда этот журналист, его коллеги и копы начнут рыть. А в той папке… Нет, тут надо спокойно, надо договариваться.

– Давайте считать, что я признал свою вину и раскаялся. Я действительно раскаялся! Поймите, нельзя человека за единственный в его жизни проступок, за ошибку, лишать всего. Тем более это не я, это они сами! Ну, кто бы на моем месте сдержался?! Это не по-человечески и не по-божески, толкать к пропасти оступившегося!

– Единственный? – удивился «журналист».

– Ну, конечно!

– А как же двадцать пять лет назад, во время учёбы в университете, в Оклахоме, где вы были на практике в школе? Помните? Вы преподавали историю, и дети сильно полюбили вас, потому что вы были молоды, обаятельны и красноречивы. И вы их тоже, но не всех, а одну ученицу. Как же ее звали? Не подскажете?

Багровый судья смертельно побледнел.

– Вы…

– Я уже говорил: я репортёр, занимаюсь расследованием разных интересных фактов и биографий. Моя профессия – это искать и находить. Я умею находить. Кстати, вы еще в скаутском лагере подвязались волонтёром… Но там не всё так однозначно…

Судья вздрогнул и сдулся. Натурально – осел и скукожился в своём огромном кресле.

– Что вы хотите? Деньги? Я заплачу, я заплачу больше, чем вы можете получить за свой материал. На какую сумму вы рассчитываете? Я дам вдвое.

– Мне не нужны деньги.

– А что, что вы хотите?

– Подружиться с вами.

Что? Что он сказал? Так вот в чём дело! Но тогда… Тогда это надежда!

– Я, кажется, понял. У вас какое-то дело, которое вы хотите выиграть? Чтобы я повлиял на решение, на судей. Какое? Я постараюсь помочь вам. Обещаю. Я могу!

– Нет, мне не нужно выигрывать судебный процесс. Я просто хочу дружить с вами. На долговременной основе.

Непонятно, решительно ничего не понятно.

– Вы, кажется, знаете вице-президента? Учились с ним вместе, семьями дружите?

– Что? При чём здесь он? Я ничего не понимаю!

Хотя начал, начал о чем-то таком догадываться.

– Вице-президент? Он-то точно ни при чём. Он в вашей оргии участия не принимал, очень добропорядочный семьянин. Или нет? Просто любопытно.

– Нет, это невозможно! – покачал головой судья.

– Почему? Я же не прошу вас разглашать государственные тайны? Так, мелкие бытовые сплетни.

– Исключено. Мы друзья, и я не могу!

– Вы его уже подвели! Когда всё вскроется, начнутся пересуды, полоскание грязного постельного белья. А вы его друг. Каково ему будет узнать и отбрёхиваться от прессы? Или вы думаете, что ваша грязь к нему не налипнет?