Александр Тамоников - Боевой друг. Дай лапу мне!

Полет всем изрядно надоел. Да и не мудрено. Расстояние от Москвы до Парамарибо составляло более десяти тысяч километров. До Канарских островов почти шесть часов лета. Там легкая разминка и выгул собак во время дозаправки. Это всего два часа, потом вновь на борт и в воздух. Прошло еще четыре часа.

Из кабины вышел мужчина с майорскими погонами на рубашке.

Начальник команды сквозь шум двигателей спросил:

— Сколько еще лететь, Паша?

— Два часа двадцать минут, Леонид Андреевич.

— Связь с аэропортом поддерживается?

— Недавно говорили. Аэропорт готов принять нас.

— Что за аэропорт?

— Не Домодедово и не Шереметьево. — Майор улыбнулся. — Но вполне нормальный аэропорт. Две полосы длиной по три тысячи метров, пара терминалов, международный статус. Диспетчеры дело знают. Заверили, что сложностей с посадкой не будет. Сезон дождей прошел, полоса сухая, ветер встречный, в пределах допустимых значений. Нормально сядем, товарищ полковник. Как собачки ваши? Им, наверное, хуже всех приходится.

— Ничего собачки. Им не привыкать. Правда, столь долго они еще ни разу не летали. Да, какая у нас разница во времени между Москвой и этим самым Парамарибо?

— Лучше просто Парбо. Местные жители так город называют. А разница пять часов. — Майор, пилот посмотрел на часы. — В Москве сейчас четырнадцать, в Парбо будем ориентировочно в девять двадцать по местному времени.

— Аэропорт в городе?

— Нет, в сорока пяти километрах южнее. От Йохан Адольфа Пенгеля — это название аэропорта — до полигона восемьдесят километров.

— Спасибо за информацию.

— Есть еще сведения, которые наверняка несказанно обрадуют вас.

— Ты о чем?

— О погоде, конечно. Климат в Суринаме, товарищ полковник, жаркий. Сейчас в Парбо тридцать восемь градусов.

— Сколько же будет днем?

— Больше сорока, это точно. Плюс повышенная влажность.

— А ночью?

— Ночью прохладнее, до тридцати градусов.

— Хорошо сказал, прохладнее.

— А у вас что, нет информации по Суринаму?

— Есть. Вся информация в ноутбуке, да только включать его желания нет. Незачем. Все можно узнать у пилотов, отличающихся необычайной эрудицией.

Майор рассмеялся:

— Тоже верно. Но вопросы о флоре и фауне республики прибытия не задавайте, смотрите в компьютере.

— Что нам до этой флоры и фауны? Мы не более чем на неделю разместимся в лагере, где будут созданы все условия для комфортного проживания и работы. Вот только жара. Во время состязаний это плохо. Хотя наши собачки в ЮАР отработали просто отменно. Там тоже было совсем не так, как в Подмосковье.

— Ладно.

Второй пилот прошел к туалету, вернулся в кабину. Полет продолжался.

Старший лейтенант Снегирев толкнул капитана Пахомова, указал на вольер с его подопечным:

— Что-то твой Амур, Юра, загрустил.

Пес услышал свою кличку, поднял с лап голову, наклонил ее в сторону. Он словно пытался понять, что говорят люди.

— Спокойно, Амур, отдыхай, — сказал Пахомов. — От такого перелета не только загрустишь, но и завоешь. Не понимаю, почему в министерстве нас решили бросить в Америку «семьдесят шестым»?

— Ты предпочел бы «Боинг»? — Снегирев улыбнулся.

— На «Боингах» у нас начальство летает. Нам подошел бы и Ту-154. У него и скорость выше, и кресла нормальные, куда удобнее, чем эти лавки, и шум в салоне не такой, а дальность полета практически не уступает Ил-76. Если километров на сто, не больше.

— «Тушка», наверное, керосина жрет больше. Сам знаешь, что у нас в стране с горючкой напряженка. Вернее сказать, она есть, да только стоит дороже коньяка. А в министерстве деньги считать умеют. Решили сэкономить.

— Что-то я не видел, чтобы генералы на себе экономили. Ты когда в последний раз был в министерстве?

— Не вспомню. Да и что мне там делать?

— А я — месяц назад. Там, Сеня, такие иномарки стоят со служебными номерами, что нам всей группой за полную выслугу не купить. На этом не экономят.

Снегирев пододвинулся ближе к Пахомову.

— Это все так, но вот честно мне скажи. Будь ты генералом, начальником главка, не воспользовался бы должностью, чтобы, так сказать, улучшить свое материальное положение? Только честно, Юра.

— Нет!

— Ну да, на денежное довольствие жил бы. Жена твоя продолжала бы детей в школе учить. Пацан твой ходил бы в обычный детский сад. Ты мне, Юра, лапшу-то на уши не вешай. Я еще не встречал такого идиота, который отказался бы от бабла, если оно само в руки идет.

В разговор вступил прапорщик Лобачев: