Александр Бушков - Пиранья. Книги 1-23

Он открыто, широко, обаятельно улыбнулся и уронил все пять пачек в подставленные ладони Хайнца. Тот пробурчал:

– Если уж на то пошло, вам никто не мешает дать мне по башке, когда я все выложу, забрать хрусты и уйти...

– Хайнц... – с укоризной протянул Лаврик. – Да как вы могли такое подумать о двух джентльменах?

– Лирика...

– Ладно, лирика, – согласился Лаврик. – Но есть гораздо более веское объяснение, а? Если мы, выслушав вас, все же заберем деньги назад и уйдем, оставив тут вашу бренную оболочку уже в неживом виде, Майк может встревожиться и поменять все планы. Это вас убеждает?

– Убеждает, – проворчал Хайнц. – Помолчите, я посчитаю хрусты.

Он долго возился, мусоля каждую бумажку, старательно шевеля губами, аккуратно откладывая пересчитанные купюры на столик. В протяжение этой нехитрой процедуры его физиономия стала прямо-таки одухотворенной и чуточку отмякла. Мазур терпеливо ждал. Лаврик тоже. Стояла душная тишина, едва слышно шелестели зеленые бумажки с одной и той же физиономией.

Мазур был напряжен, как граната с выдернутой чекой – ни у него, ни у Лаврика не было при себе ничего огнестрельного, вообще ничего не было, кроме того самого швейцарского перочинника, а сюрпризов можно было ожидать любых. Начиная от того, что этот лысый мог оказаться подставой и кончая тем, что Бешеный Майк вовремя изобличил измену в рядах и собирается покарать всех скопом, и торговца информацией, и покупателей. Как он это устроил, мы-то в курсе, три года назад в Зулео...

Но время шло, а состав действующих лиц не менялся, и ничего не произошло. Закончив наконец прилежно шуршать «президентами», лысый Хайнц аккуратно перетянул резиночками все пять пачек, сунул их под подушку и с некоторым облегчением промокнул пот со лба большим синим платком. Выпрямился, все так же сидя на узенькой сиротской койке, даже подбородок задрал:

– Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. В жизни никого не продавал. Я бы ни за что никому не стал бы сливать секреты, но к Майку у меня счет. Он мне однажды подложил изрядную свинью, и я не забыл...

– Рауль мне говорил, – терпеливо сказал Лаврик.

– Вот в Рауле-то все и дело. Какой бы зуб я на Майка ни держал, все равно не стал бы никого закладывать, если бы все должно было кончиться... хм, арестом или пальбой. Но Рауль четко заверил, что никто не пострадает...

– Ни одна живая душа, – сказал Лаврик. – Просто-напросто все тихонечко провалится, и никто не пострадает, никому даже палец на ноге не оттопчут...

– Но, с другой стороны, Рауль – тот еще прохвост...

Лаврик явственно вздохнул, но ничего не сказал. Мазур, кажется, понял уже, в чем тут загвоздка: этот лысый обормот, кроме денег, жаждал еще и галантного обращения. Очень уж ему хотелось предстать не вульгарным предателем, а высокой договаривающейся стороной в насквозь джентльменском соглашении. Ладно, потерпим...

– Человек должен думать о будущем, – продолжал лысый Хайнц таким тоном, словно собрался закатить часовую проповедь. – Когда тебе стукнет пятьдесят, начинаешь соображать, что до старости с базукой по пляжу не побегаешь. В особенности, если платят за эти забавы не особенно круто и некоторые львиную долю загребают себе... И вы не гримасничайте, молодой человек! Вас эти житейские истины тоже напрямую касаются. Доживете до моих лет, если только удастся... Сами начнете соображать, что об обеспеченной старости следует позаботиться заранее. Вы, главное, уясните...

– Что у меня чертовски мало времени, я уже уяснил, – сказал Лаврик с явственно прорезавшейся ноткой непреклонности. – Давайте уж перейдем к делу, хорошо? Вы уже богач, а мы пока что в неведении...

– Ну уж и богач...

Лаврик кротко сказал:

– По-моему, пятьдесят тысяч баков – вполне пристойная плата за четверть часа беседы...

– Особенно если учесть еще, что Майк мне уши отрежет, пронюхай он... И не только уши.

Лаврик пожал плечами:

– Ну, это называется – деловой риск... Ладно, старина, давайте уж о делах... Сколько будет задействовано народу?

– Двадцать пять. Со мной и с Майком. Набивался еще один, но Майк его не взял. Он суеверный, знаете ли. Двадцать шесть – это выйдет два раза по тринадцать. Вот и ограничились двадцатью пятью.

– А детали?

– Кроме меня, тут еще двое. Они сняли домишко. Кевендиш-стрит, девятнадцать. Уже купили автобусик и загнали его в гараж, там есть гараж... Мне нужно приобрести две моторки. Чтобы стояли у пирса в день «Д». Майк с остальными – на Сент-Каррадине. Объявиться должны послезавтра. Сами понимаете, для двадцати пяти человек понадобится нехилое снаряжение. Даже если брать по минимуму, получится добрая куча. Вот Майк и купил у кого-то шхуну – как в свое время Фидель «Гранму». Суденышко убогое, но на один рейс его хватит, а больше и не надо... В общем, он приплывет с ребятами и снаряжением. Десять человек пойдут на двух моторках в казармы. Они в двух шагах от берега, там есть причал... Десятка вполне хватит для тамошнего воинства. Остальные с Майком во главе садятся на автобус и дуют в президентский дворец, соблюдая правила уличного движения и не маяча стволами в окнах.