Даниил Калинин - Лесные призраки

В Марсель же я прибыл, чтобы связаться с советским посольством. Согласно легенде, моя семья, впечатлённая героическим сопротивлением Советского Союза нацистам, изменила своё отношение к красным и желала вновь обрести историческую родину. Легенда имела реальные основания: многие белоэмигранты сочувствовали Союзу, вступали в ряды антифашистов по всему миру, большинство из них действительно мечтало вернуться в Россию. И ведь после победы Союз открыл границы для желающих вернуться, число отправившихся в СССР исчислялось тысячами.

В первую очередь моей задачей стал порт. Я успешно решил не только организационные вопросы, касающиеся непосредственно работы с советскими моряками и грузами, но и плодотворно поработал с контрабандистами.

Что касается представителей портовой администрации, то знание людей и умелый к ним подход (дружеские встречи за бутылкой вина или чего покрепче, небольшие, но дорогие подарки – или напоминание некоторых пятен биографии, касающихся тёмных делишек с Карбоном) открыли передо мной большинство закрытых дверей. Отношение администрации к советским морякам и грузам из нейтрального (а иногда и враждебного) стало максимально дружественным.

Более значимой была работа с контрабандистами. После немецкой оккупации и освобождения города выйти на них было не так-то и просто. Итог поиска был положительным, но в то же время меня опознали бандиты из портовых банд. После гибели Карбона (бойцы сопротивления подорвали следующий с ним поезд) марсельская мафия сдала позиции, тем более в городе было полно военных и патрулей. Карбон запятнал себя сотрудничеством с нацистами, так что, в случае чего, разговор с его бывшими приспешниками был коротким.

Банду удалось оперативно ликвидировать руками военной комендатуры. Могли попробовать и собственными силами, вот только подобные разборки неминуемо привлекли бы внимание местной полиции и руководства гарнизона. Это, в свою очередь, способствовало раскрытию агентурной сети. Нет, мы сделали по-другому, наведя бандитов (через третьи руки) на американский военный груз. Союзникам, соответственно, дали (опять же, не напрямую) информацию о дислокации грабителей. Дальше дело техники: американцы оцепили один из портовых районов и хорошенько его прошерстили. Часть мафиози погибла во время облавы, большинство же, согласно законам военного времени, быстренько кончили как мародёров. Уцелевшие погибли в течение последующих трёх дней при невыясненных обстоятельствах. Полиция благополучно списала эти смерти на разборки среди банд…

Ликвидация сумевших улизнуть была не таким и простым делом, одного из наших сотрудников тяжело ранили. Сумевшие выжить и не попасться при облаве как бы прошли естественный отбор, это были матёрые, безжалостные волки со звериным чутьём. Загнанным в угол, им было нечего терять, кусались они больно. Но в то же время до нашего уровня они не дотягивали, подставился лишь новичок.

С контрабандистами я установил довольно прочные связи. Каналы нелегального ввоза и вывоза морским путём были очень важны как для передачи «груза», так и для эвакуации кого-то из разведчиков или ценных информаторов.

Это была действительно важная работа, за которую я получил свою первую благодарность и повышение в звании (дослужился до капитана).

Следующей задачей стала работа среди эмигрантов. Великая Отечественная многое изменила в сердцах и душах людей, СССР официально признали преемником царской России. Разрешив эмигрантам вернуться, Сталин подвёл последнюю черту под разорвавшим народ конфликтом.

Это был важный политический шаг, но в то же время он открывал практически легальную возможность заброски агентурной разведки в Союз. Желающих обрести Родину необходимо было проверить тщательнейшим образом.

С одной стороны, я подходил для этой задачи, но с другой – имел слишком мало опыта. Часто действовал по наитию, иногда слишком прямо. Кроме того, в душе я искренне сопереживал людям, которых проверял, что негативно сказалось на результатах работы. Да, я сумел выявить пару подозрительных типажей, вот только это была обманка, отвлекающая внимание от настоящих агентов. К сожалению, понял я это очень поздно, меня «засветили».

Пришлось спешно эвакуироваться с семьёй по моим же контрабандистским каналам. Нам грозил арест, а учитывая, что я не числился сотрудником посольства, имелась перспектива надолго «загреметь». Де Голль как раз ушёл с политической арены, не сумев переломить внутренние противоречия в стране и установить жёсткую президентскую власть. Воспользовавшись моментом, «союзники», используя мгновенно выросшее влияние, начали явственно прижимать советскую агентуру.