Даниил Калинин - Лесные призраки

Но пока самый знаменитый тоталитарный лидер в истории был жив, перемирие оставалось невозможным. И судьба хранила Адольфа практически до самого конца, пока от грохота советских пушек не задрожали стены его последнего убежища…

Сражение в Европе было ещё в самом разгаре, но уже тревожно заиграли первые нехорошие звоночки. Варшавское восстание, поднятое Армией Крайовой и не согласованное с советским командованием, варварские бомбардировки Дрездена и ряда других немецких городов. Они не имели военного значения, но ярко продемонстрировали всю разрушительную мощь англо-американской авиации.

Над Дрезденом союзниками был сбит советский разведчик, но самым резонансным и противоречивым стал воздушный бой над Нишем в Югославии. Тогда американцы дважды (!) атаковали колонны советских войск, причём лётчики старательно не замечали опознавательных знаков, подаваемых с земли. Советские пилоты, поднятые в воздух, также пытались дать союзникам понять, что те бомбят своих, и не открывали огня. В ответ наши «миротворцы» получили пулемётные очереди, погибли люди. Это стало последней каплей, «сталинские соколы» открыли огонь на поражение. Потеряв несколько самолётов, американцы наконец-то «образумились»…

Заключительным штрихом в демонстрации сил стала атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки. Война ещё не закончилась, но союзники уже вовсю показывали зубы.

В столь сложной и напряжённой обстановке особое значение стала играть Франция. До начала Второй мировой она находилась в числе ведущих стран мира, как по мощности промышленного комплекса, так и по силе армии. После поражения в июне 1940-го часть войск не подчинилась решениям правительства Виши, и перешла под контроль «Сражающейся Франции» патриотической организации, возглавляемой Шарлем де Голлем. Французские лётчики, моряки и пехотинцы доблестно воевали как в рядах британской армии, так и в частях «Сражающейся Франции».

Однако союзники, освободив страну, абсолютно не собирались возрождать Францию как сильное и независимое государство. Что, соответственно, не устраивало патриотов во главе с де Голлем, ставшим к тому моменту национальным героем.

Шарль де Голль… Я искренне уважал и почитал этого человека ещё будучи курсантом в Пуатье. И было за что: боевой офицер и ветеран Первой мировой, он выжил в мясорубке Вердена. Шарль лично вёл своих солдат в бой, и раненый, был брошен на поле битвы. Де Голль прошёл немецкий плен, воевал в Польше и вернулся во Францию. В 30-е он активно пытался достучаться до военного руководства страны, сосредоточенного на строительстве «линии Мажино». Шарль, как никто другой, чувствовал и понимал будущую войну, он стал военным теоретиком, написал несколько фундаментальных трудов о современной тактике, в том числе об особой роли танковых подразделений и взаимодействии родов войск. Де Голль был одним из главных инициаторов создания мощных механизированных соединений в составе французской армии (бронетанковых дивизий).

Во время «французской кампании» действия 4-й кирасирской (бронетанковой) дивизии под командованием де Голля были одними из самых успешных за всю войну. Под Абвилем Шарль сумел отбросить немцев, после чего получил чин бригадного генерала и занял пост заместителя военного министра. Вот только слишком поздно – ситуацию на фронте исправить было уже невозможно.

Де Голль стал лидером патриотических сил, активно участвовал в борьбе с нацистами всю войну. На посту временного правителя он добился признания Франции как страны-победительницы, формально независимой от Америки. Шарль не собирался мириться с навязываемым англо-американским протекторатом и не видел причин для ухода своей Родины с политического пьедестала. Он понимал, что для того, чтобы противостоять влиянию англо-саксов по обе стороны океана, необходима централизация власти в одних руках и политическая поддержка. Потому, с одной стороны, он добивался усиления и расширения полномочий президентской власти, а с другой – искал союзника в лице СССР. В Союзе его инициативу восприняли максимально радушно, был подписан ряд документов о взаимопомощи и развитию торговых и политических отношений.

Именно этот период (1944–1946 гг.) стал одним из самых плодотворных для развития советской агентурной разведки во Франции. В эту историю внёс свою скромную лепту и я.

Эвакуация моей семьи из Испании стала лишь эпизодом в операции по заброске и легализации нового агента. Согласно легенде я был ветераном гражданской войны в Испании, из тех «руссо бланко», кто осел после войны за Пиренеями. Получилось убедительно: я был реальным участником боёв в 37-м, прекрасно знал обстановку, плюс жена – природная испанка.