Даниил Калинин - Лесные призраки

Он присвоил мне позывной «Гасконец», назвал кодовое слово, с которым я должен был выйти на связь при любой возможности.

– Что-то не очень правдоподобен ваш рассказ. Как вообще вы могли выйти на связь?

– В теории не так сложно. При выполнении диверсионной операции перейти на сторону противника немцев – ведь тот автоматически становится союзником французам и англичанам. Потребовать соединить меня с представителями военной миссии, передать привет «бретонцу от гасконца» и назвать кодовое слово: «Пуатье».

– Почему же вы так и не сделали, господин лейтенант?

– Потому что при переходе на вашу сторону 23 июня 1941 года я оказался среди отступающих частей Красной Армии. Это было уже не сражение, это было избиение. Выйти на связь с представителями разведки не представлялось возможным. Что касается контрразведки – знаете, про НКВД во Франции ходили крайне мрачные слухи. Я не был уверен в том, что меня не шлёпнут просто походя, в хаосе отступления. Пришлось импровизировать: я решил, что, собрав небольшой отряд и организовав пару засад на дорогах, я наберу себе некоторый авторитет перед вашими специальными службами. А это, в свою очередь, даст мне хотя бы какие-то шансы уцелеть.

– И?..

– И организовал на шоссе пару засад. В первой было уничтожено несколько бензовозов, два лёгких танка, четыре бронетранспортёра и зенитная установка на базе «ганомага». Во второй мы сожгли сразу четыре средних панцера и один бронеавтомобиль. Немцев в обоих боях погибло примерно 100 человек, не меньше.

Вот только в свою очередь я потерял практически весь отряд, а за уцелевшими началась настоящая охота. Нас оставалось четверо, но один был тяжело ранен. Понимая, что только я смогу задержать фрицев, принял решение остаться и прикрыть уход своих. Но сам был тяжело ранен и погиб бы, если бы не Виктор. Когда же восстановился, линия фронта была уже вне досягаемости. В конечном итоге я не придумал ничего лучшего, как организовать собственный партизанский отряд, благо имелись и опыт, и специальные навыки.

Да, вот ещё что: я могу сообщить имена всех бойцов, кто участвовал в засадах. По крайней мере, погибшие бойцы не будут числиться без вести пропавшими, люди приняли смерть в бою.

Капитан коротко кивнул.

– Хорошо. Но почему вы сразу не ушли в Польшу, почему не связались с бойцами Армии Крайовой, поддерживающими связь с англичанами с начала войны?

– Я… я впервые подумал об этом сейчас. Не знаю… Это же моя Родина. Я родился в России, когда Белоруссия была её частью. И я ненавижу немцев. Так что решение сражаться здесь показалось мне единственным возможным и правильным.

– Тогда почему всё это время ломали комедию, а сразу не потребовали канал связи?

– Чтобы вы меня шлёпнули? Я должен был к вам присмотреться.

Капитан на минуту замолчал. Видно, что-то тщательно обдумывает.

– То есть вы, господин белоэмигрант, не скрываете, что проходили обучение в диверсионном подразделении «Бранденбург-800», а после участвовали в боевых операциях на территории Советского Союза?

– Один день. Всего один день. А потом три года сражался с немцами.

– Хорошо. Сейчас я запрошу связь с союзниками, передам ваши кодовые слова. Некоторое время спустя придёт ответ и окажется, что никакого бретонца никогда не было. Вы, конечно, будете утверждать, что он был, что, скорее всего, вашего контрразведчика кто-то сдал в лагере или эффективно сработали немецкие дознаватели.

– Может, и так. Но союзники подтвердят, что выпускник артиллерийской школы в Пуатье лейтенант Мещеряков – это реальный офицер, пропавший на фронте в 40-м.

– И мы доложим, что этот самый выпускник стал предателем, служил немцам в качестве диверсанта абвера, принимал участие в боевых действиях против Красной Армии. Как думаешь, что они нам ответят? Мне кажется, дадут полный карт-бланш на любые решения относительно тебя. Может, ты не в курсе, но диверсанты «Бранденбург 800» выведены за рамки действия любых конвенций о военнопленных.

– Вы забыли упомянуть про три года боёв с немцами, – сухо ответил я.

– Но это уже нам решать, какую именно информацию мы передадим. Если передадим.

Встать! Руки за спину! Васильев, увести.

14 сентября 1944 года. Вечер

С самого начала моего пребывания на фильтрационном пункте я содержусь один. Можно сказать, что с комфортом, если не учитывать того факта, что моя землянка раз в пять меньше допросной контрразведчика. И, несмотря на малый размер, температура здесь ближе к минусовой.