Павел Корнев - 10'92

Мне было чертовски не по себе от ясного понимания того, что именно нам предстоит сделать, и я бы точно никогда не подписался на это дело из-за денег, но отказ от задуманного был равносильно отложенному самоубийству. Я припомнил багровую физиономию Головина и окровавленную дыру в груди Тиши, это придало решимости.

— Идём! — позвал меня Андрей, мы вытащили из машины велосипеды, заперли её и покатили по тёмной улочке. Было на ней хоть глаз выколи, ладно хоть ещё за пределами посёлка кое-где горели фонари; там контролировать дорогу стало проще. Доехали до нужного двора, оглядели его со стороны, запрятали «уралы» на газоне с торца дома, в кустах. Затем поднялись на крыльцо крайнего подъезда.

— Любовница Даниляна в среднем живёт, — вполголоса подсказал Фролов. — Машины ещё нет. У него мерин сто девяностый, прикинь?

Я оглянулся. У дома густо разрослась сирень, с учётом темноты кусты предельно ограничивали обзор и давали неплохую возможность ускользнуть, незамеченными телохранителями жертвы. Но до этого ещё нужно дожить…

Вслед за Андреем я шагнул в подъезд, и сердце болезненно сжалось от одной только мысли, что нам повстречается кто-то из местных жильцов или тем паче — окажемся застигнутыми при попытке взлома. Но первый этаж был пуст, и мы спокойно поднялись на второй. Там в одной из квартир громко работал телевизор, больше — ничего и никого. Тогда Андрей вытянул из-за пояса фомку, просунул её загнутый конец между дверным полотном и наличником косяка, навалился и — хрустнуло!

Хлипкий запор не выдержал, и мы спешно прошли в длинный тёмный коридор. Замерли, прислушиваясь, и вновь — тишина. Тогда я чиркнул спичкой по боковине коробка, поднял руку над головой и осветил сложенный тут и там хлам. Какие-то ящики, санки, детский трёхколёсный велосипед и «школьник» без сиденья и цепи, несколько пар сношенной обуви, двухкомфорочная электрическая плитка, керосиновый примус, пустые стеклянные банки. Наверняка имелось что-то ещё, просто не успел разглядеть за то время, пока трепетал огонёк.

Дверь помимо той, через которую мы сюда попали, имелась лишь одна — и судя по расположению в противоположном конце коридора, вела она в соседний подъезд. К ней мы и перебрались. Я вновь запалил спичку, Андрей начал расчищать пятачок от всяческого барахла, заодно вытряхнул из целлофанового пакетика шприц и закопчённую ложку, несколько клоков окровавленной ваты и жгут. Потом он обследовал замок, обнаружил, что изнутри его можно открыть без ключа, чем немедленно и воспользовался.

На этаже горела электрическая лампочка, и через узкую щель получилось разглядеть не только площадку, но и край лестницы.

— Чисто, — сообщил мне Фролову и осторожно приоткрыл дверь.

Петли заскрипели пусть и не оглушительно, но в тишине коридора вполне явственно, и тут Андрей в очередной раз поразил меня своей предусмотрительностью: он достал из кармана маслёнку и принялся смазывать петли. Потом на пробу открыл-прикрыл дверь, повторил манипуляцию и остался полученным результатом доволен.

— Какой этаж? — тихонько спросил я, и Андрей молчал ткнул пальцем в потолок, а затем отошёл и помочился. То ли приспичило, то ли картину недавнего присутствия наркоманов довершал.

Дальше оставалось только ждать. Стояли молча, напряжённо вслушивались в окружающие звуки, но шума подъехавшей машины не уловили. Поэтому, когда внизу хлопнула входная дверь, особо по этому поводу даже не напряглись. Да и с чего был? Это был далеко не первый раз, когда возвращались домой жильцы.

Но нет — сейчас пожаловал Данилян. В сопровождении телохранителя он поднялся на третий этаж, немного погодя донеслось дребезжание звонка и непонятный шум, а потом по лестнице спустился охранник. Дальше прозвучал уже знакомый стук и вновь наступила тишина.

Андрей тут же стянул спецовку и разулся, принялся разминаться.

— Ты чего? — прошипел я, но он шикнул в ответ, призывая заткнуться. Потом всё же пояснил: — Если за ним поднимется охранник, оденусь. А так тише будет.

Фролов натянул на голову превращённую в маску вязаную шапочку; я последовал его примеру, только пока не стал раскатывать её на лицо.

Время тянулось до омерзения медленно. Раз послышались чьи-то шаги, и мы мигом сделали стойку, а Фролов даже слегка подался вперёд, но это решила выйти на улицу какая-то тётка. Оставалось надеяться на то, что никто из жильцов не появится в самый ответственный момент. Это бы всё предельно осложнило.