Сергей Зверев - Мы квиты со смертью

– Суки, нажрались, теперь отсыпаются.

Сначала крепыш, потом светловолосый подошли к трейлеру поближе. За ним у речной затоки стояла мотопомпа, здесь же – бульдозер с металлическими тросами, лежащими на вспаханной ими же земле.

– У них тут все на широкую ногу поставлено, – вполголоса сказал светловолосый.

– Может, падлам колеса продырявить, – крепыш подошел вплотную к самому трейлеру.

В это время дверь «домика на колесах» резко, словно от удара ногой, открылась, и из него вылез зверовидный мужик. Он был в синих спортивных штанах и белой растянутой майке. На ногах – обрезанные кирзовые сапоги на босу ногу. Мускулы словно у культуриста на шее и плечах налитые, бугристые, отчего его голова казалась меньше, чем положено нормальному человеку.

Он уперся затуманенным взглядом в крепыша.

– Э, кто тут ошивается! – проорал он охрипшим спьяну голосом.

Храп в трейлере прекратился.

– Вы, блина мать, каннибалы гребаные… – крепыш встал перед ним.

– Пропусти, – неожиданно мирно сказал «культурист».

Он отошел в сторону – в кусты.

Из трейлера вылезло еще четверо громил, похожих на первого, словно родные братья.

– Мы – военно-патриотический клуб, – сказал «культурист» под производимое им бурное журчание.

– Патриотический? – крепыш кивком головы указал на эсэсовский штандарт. – А какой страны ты патриот, расскажи-ка, а то я, типа, не понял… – он подошел к сосне, содрал штандарт в порыве порвать его на хрен…

«Культурист» спокойно подтянул штаны до пупа:

– Не трогай исторический экспонат… Я сейчас все разъясню и покажу.

Четверо громил продрали глаза и разбрелись по ближайшему лесу. Хмуро, исподлобья косились они то на крепыша, то на светловолосого.

– Да не надо нам ничего разъяснять, – светловолосый и крепыш вплотную подошли к «культуристу».

Тот понял, что сейчас его будут бить.

– Вот, «корки» покажу. – «Культурист» примирительно улыбнулся, нагнулся, чтобы достать из бокового кармана штанов документы, но потом вдруг резким движением выхватил из голенища сапога финку и молниеносно всадил крепышу в грудь.

Крепыш, перед тем как его обожгло, успел нанести «культуристу» удар через руку в скулу. Тот отлетел, при этом вырвав из грудины крепыша нож. Хлынула кровь. Светловолосый в ту же секунду мощным ударом ребром ладони выбил у «культуриста» финку – словно отсек ему руку. Второй рукой достал его нижнюю челюсть. «Включил» ноги. Нанес удар в печень, в солнечное сплетение. У «культуриста» перехватило дыхание. Он, как-то скрючившись, грохнулся навзничь.

Светловолосый перевел взгляд на своего товарища. Крепыш, держась за грудь, медленно оседал.

– Держись! Слышишь! – крикнул светловолосый.

Боковым зрением он увидел, как на него налетает здоровяк. Этот «черный копатель» выглядел, как ощетинившийся боров, краснорожий, со студенистыми зрачками. Боров бестолково – мельницей – размахивал своими громадными кулачищами, орал что-то нечленораздельное и бежал на светловолосого. Наверное, хотел не столько избить того, сколько сшибить с ног своей массой. Светловолосый сделал шаг в сторону, дал борову немного пролететь, и боковым в грудь сбил ему дыхание. Пока тот пролетал мимо, другой рукой срубил его – ударом по шее. Боров зарылся носом в траву, покрытую чистой утренней росой. Там и остался.

Крепыш уже сидел на земле. Ослабевая, тихо стонал.

– Валерка, будь со мной, слышишь. Я сейчас! – крикнул светловолосый, отпрыгнул от упавшего борова, сорвал с липучек нагрудный карман. – Сейчас, аптечка…

Там был микроволновый прибор, похожий на отвертку, – спецразработка военных медиков. Под воздейстием микроволн, испускаемых «отверточкой», сворачивалась кровь даже в глубоких порезах. Это могло дать Валерке реальную возможность продержаться.

Светловолосый быстро достал пластиковую коробочку. Она не открывалась – была плотно закрыта. Подхватил нож, который валялся тут же, под ногами, вскрыл отсек с патронташем пузатых одноразовых шприцов. Среди них был этот прибор…

В этот момент увесистая дубина обрушилась на его затылок.

В глазах закружилась картинка – два мужика, один широкий, другой высокий, с поднятыми над головой березовыми колами стояли возле него – чуть со спины. У длинного кол был окровавленный. Потом все потемнело.

Антонина Тимофеевна Локис всю жизнь прожила в подмосковной Балашихе. И в Москву ездила не часто. А чего ездить? Работа – литейно-механический завод, где она дослужилась до старшей кладовщицы инструментального цеха – близко, а все, что необходимо для жизни, можно купить и здесь, в Балашихе. Тем более что и денег-то у Антонины Тимофеевны, или Тонечки, как ее до сих пор называли в цеху, всегда имелось в обрез, и тратиться на билеты до Москвы и обратно она считала непозволительной роскошью.