Валерий Еремеев - Одной смерти мало

– Нет. Прокуратура уже там, младшие братья из районного отдела. Да и еще… Тут к нам стажеров с юрфака направили, одного я прикрепил к тебе опером. Он сейчас у тебя в отделе. Возьмешь с собой. Мальчик сообразительный. И с характером. Я с ним разговаривал. Я было хотел его к Полянецкому направить, но он настоятельно попросился именно в оперативный. Теперь исчезни с моих глаз.

– Я вас тоже очень люблю, Валерий Андреевич, – ответил Леонид Васильевич, прикрывая за собой двери.

Рабочее помещение майор Коньков делил с двумя сотрудниками отдела – Маргаритой Руденко и Виктором Пивоваром. Бурчинский несколько раз предлагал перейти в отдельный кабинет, который ему, в самом деле полагался, как руководителю отдела, но Коньков все отнекивался, ссылаясь на то, что руководитель он с приставкой «и.о.». На самом деле, одиночества Леониду Васильевичу хватало и дома.

Войдя к себе, Коньков даже не смог поздороваться с коллегами, настолько его поразило увиденное: за его рабочим столом, в развязной позе, сидел один из тех, кого он встретил в коридоре и принял за малолетнего преступника. Но это было еще полбеды. Все его вещи, до этого лежавшие на столе, были собраны и уложены в стоящую у стены картонную коробку. Вместо них на столе стоял чужой ноутбук, папка из дорогой черной кожи и два мобильных телефона.

– Исчезни, сопляк, – негромко, но грозно сказал Коньков.

Пацан недовольно посмотрел на странно одетого человека, чей околопятидесятилетний возраст явно входил в диссонанс с темно русой без единого седого волоска коротко стриженной шевелюрой и наводил мысль о краске для волос. Потом перевел еще более недовольный взгляд на Виктора Пивовара, догадываясь, что стал жертвою розыгрыша с его стороны. Придя некоторое время назад и представившись стажером, он спросил, где будет его рабочее место, на что Пивовар указал ему на стол Конькова, присовокупив, что работавший там накануне уволился и можно с чистой совестью сложить его вещи в коробку. Мол уволившийся ему только спасибо скажет. Однако, стажер был человеком с характером, это Бурчинский верно заметил, и не хотел показать, что уж очень то испугался пришельца, не говоря уже о некорректном заявлении. На «сопляка» он, конечно же обиделся и в долгу оставаться не собирался.

– Это что еще за прикольный старикашечка? – спросил он того же Пивовара. – Я думал, что у вас тут оперативно-розыскной отдел, а не дом престарелых.

Леонид Васильевич не стал дожидаться, что ответит Пивовар, железной рукой выдернул оккупанта из-за стола и швырнул в угол, туда, где стояла пластиковая корзина для бумаг. Этого показалось мало. Шагнув вперед, рассерженный Коньков подцепил мусорную корзину и высыпал содержимое наглецу на голову. Туда же, на пол полетела и кожаная папка. Ноутбук и мобильники, которые при падении могли поломаться, Коньков не тронул, хотя руки чесались.

– Это ваш стажер, Васильевич, – пояснила Маргарита Руденко. – Вы бы с ним помягче. Резвый пацаненок.

– Так, резвый. Я заметил. На язык.

Коньков занял освободившееся место. Захлопнул крышку ноутбука. Сказал, строго посмотрев на сидящего у дверей:

– Я майор Коньков Леонид Васильевич. Руководитель твоей стажировки… С пола встань, когда с тобой разговаривают!

Стажер сбросил на пол корзину для бумаг, в которую, несмотря на название, бросали не только бумаги, но и остатки чая из заварочного чайника, и теперь к его лицу в нескольких местах прилипли чаинки. Коньков пригляделся к нему внимательно. У молодого человека были широкие плечи и тренированные руки, но все равно он выглядел как школьник. Причиной тому было слишком наивное круглое лицо, дополнявшееся к тому же такими оттопыренными ушами, какие бывают только у детей, снимающихся в журнале «Ералаш» и носом покрытым красными пятнами от выдавленных недавно угрей.

– Фамилия, имя, отчество? – как на допросе спросил его Леонид Васильевич.

– Шпак Игорь Сергеевич, – ответил стажер, отряхиваясь.

– Шпак? Ну, где-то так ты и выглядишь. Как шпак. Но я буду звать тебя Фунтик.

– Почему?

– Ты похож на поросенка Фунтика из старого мультфильма. Ударение на слове поросенок. Будешь откликаться на Фунтика?

Стажер не нашелся, что ответить.

– Молчание знак согласия. Лет сколько?

– Двадцать три… Через месяц будет.

– А на вид я бы не дал и пятнадцати лет.

– Двадцать три – мой любимый возраст! – воскликнула Руденко. – Не знаю, кому как, но мне наш стажер нравится.