Александр Афанасьев - Морена

А на набережной Сены — кипела жизнь… стояли баржи… играла музыка… в летних кафе ворковали влюбленные парочки. Жизнь, которой у нее никогда не будет. Жизнь, которая ей недоступна. Раньше — ей просто пользовались, как вещью. Теперь — она не сможет жить, каждую секунду не ожидая грохота выломанной двери — это будет означать, что за ней пришли. Хорошо если будет под рукой пистолет — встретить пришельцев пулей в лицо.

Она никогда не будет ни Алисой, ни графиней Мерседес де Сантьяго. Она теперь навсегда — Морена. Богиня зимы. Ангел смерти…

Знай…

Здесь Алиса не живёт…

Ты ошибся — дом не тот,

Здесь тебя никто не ждёт.

Знай…

Ты стучишь в чужую дверь,

Изменилось всё,

Поверь

Этот дом не твой теперь…

Знай,

Слышишь, знай!

Здесь

Средь бетона и стекла

Жизнь иная — без тепла,

Ни добра к тебе, ни зла.

Взгляд.

Сотни звезд в тиши горят

И никто не виноват,

Что дороги нет назад.

Знай…

Слышишь, знай [75] Би-2. «Алиса». !

Здесь Алиса не живет…

— Мадмуазель. Просите, мадемуазель…

Она обернулась. Какой-то парень, по виду типичный студент — с обожанием смотрел на нее.

— Простите… это ведь вы играли в… Ангелах Будапешта?

Она покачала головой.

— Извините, месье. Вы обознались.

Здесь Алиса не живет… .

Замок был вскрыт, в доме были следы обыска — не бардак, как оставляют полицейские — но любой профессионал заметил бы, что в доме побывали посторонние. Но ей не было до этого никакого дела. Пройдя на кухню, она устало рухнула на табурет у стола.

Что делать?

Ехать в Марсель? В Аргентину? Садиться на первый попавшийся самолет и пытаться затеряться?

А ради чего? Зачем?

Какой смысл?

Она вдруг возненавидела его. Лучше бы он убил ее тогда, в Одессе, чем оставлять вот так вот, мучаться.

Показываться на глаза баронессе тоже не хотелось…

— Мадемуазель?

Человек в черном — среднего роста, с проседью в курчавых волосах, чем-то похожий на Николя Саркози — стоял в коридорчике, ведущем в кухню.

Она не заперла дверь, когда входила в квартиру.

Пистолета у нее не было. Она только что добралась до Парижа и не успела…

— Кто вы? — спросила она — что вам нужно?

Человек с неподражаемым галльским изяществом сделал жест, что-то вроде отдания чести.

— Зовите меня Поль. Или Роже. Или месье адмирал. Как вам будет угодно.

— Что вам нужно? Если моя сумочка, то берите ее и убирайтесь. Там все равно — немного.

— Верю. Как говорят русские режиссеры — верю. Браво. Вообще-то я друг Георгия. Или Жоржа, как его здесь называли. Или Ангела, как его называли в других местах.

— Я не знаю никакого Ангела.

— Ангел погиб в Одессе.

— Повторяю — я не знаю никакого Ангела.

Мужчина встал, подошел почти вплотную. От него приятно пахло — сандалом и огурцом.

— А вас я так понимаю, зовут Морена. Хотя люди знаю вас как графиню Мерседес де Сантьяго. Приемную дочь графа Альберто де Сантьяго. Конфидента Его Величества, Короля Испании Хуана Карлоса и контр-адмирала испанского флота. Актрису и богатую прожигательницу жизни в богемном Париже.

— Что вам угодно?

— Пока просто познакомиться. Не более того.

— У меня нет настроения знакомиться с кем бы то ни было.

Мужчина сделал еще шаг вперед.

— Ангел мертв, как это не прискорбно. Американцы ищут вас. Могут найти. Вам нужен покровитель. Патрон. Друг.

На самом деле — американцы уже не искали ее.

Пытаясь связать концы в этом деле, они обратились с запросом в Израиль, подозревая, что неизвестная, так ловко ушедшая от них в Одессе — может быть оперативницей МОССАД. Запрос — пришел по полуофициальным каналам и с ним поручили разобраться тому самому высокопоставленному израильскому разведчику, советнику премьер-министра Израиля по вопросам борьбы с терроризмом, который встречался с баронессой Боде и с Алисой на Кипре. Шломо — так по-настоящему звали израильского разведчика — уже знал, что баронесса умерла. И что он так и не успел отдать ей долг сполна. Вспомнив про Алису — он просто пожалел ее, решив не отдавать американцам. И ответил — что женщина, известная как Мерседес де Сантьяго действительно агент МОССАДа и находится под защитой государства Израиль. Американцы отступили — они понимали, что Израиль не Франция, договариваться там не с кем и своего человека они не отдадут ни при каких обстоятельствах.

Но Алиса этого не знала.

— И вы готовы выступить в этом качестве? — с презрением и высокомерием в голове сказала она. Баронесса была бы довольна, услышав это.