Максим Бузин - Главный бой. Рейд разведчиков-мотоциклистов

— Подставляешься, дядя, — отрывисто сказал Петр.

Он быстро нагнулся, схватил обмякшего лейтенанта под мышки и, пятясь, поволок друга назад к остаткам баррикады.

— Отпусти, — слабым голосом прошептал Сергей, — я должен помочь ребятам.

— Сиди уже, помощник, — тяжело дыша, ответил Каминский. — Фрицы, кажется, драпают.

И действительно, рукопашный бой оказался настолько же скоротечным, насколько и жестоким. Физические силы иссякли у обеих сторон, но в подобных схватках часто решающими становятся твердость духа и готовность к самопожертвованию, поэтому неудивительно, что первыми дрогнули немцы. Оставив на месте кровопролитного побоища дюжину убитых, гитлеровцы отступили.

Несмотря на одержанную в смертельном поединке безоговорочную, хотя и локальную победу, нашим парням тоже очень крепко досталось. И измотанные разведчики приняли единственное верное в данной ситуации решение — они спешно начали отходить. Те, кто еще мог самостоятельно передвигаться и держаться на ногах, тащили на себе раненых товарищей.

Сразу же вслед за Петром и Буренковым в полуразрушенное укрытие из мешков добрались Алик Бодарев с Николаем Семенюкиным. Они принесли на плечах двоих раненых красноармейцев. За ними, собрав в охапку брошенные противником винтовки, сгибаясь от тяжелой ноши и припадая на левую ногу, из которой торчала рукоятка ножа, приковылял Терентий Шагунин. Последним вернулся за спасительный бруствер с головы до ног залитый кровью сержант Верхогонов. Григорий, на котором не было живого места, за шиворот вытащил с поля боя бесчувственного Андрюху и еще одного бойца, Котова, получившего сильнейший удар прикладом по ребрам и также потерявшего сознание. Уложив рядышком обоих, Верхогонов облегченно вздохнул. Размашистым движением он вытер пилоткой лицо, затем опустился на корточки и хотел что-то сказать, обращаясь к Бодареву. Но внезапно глаза богатыря закатились, и могучее тело сержанта грузно повалилось на бок. Бодарев вместе с подбежавшим Семенюкиным, натужно кряхтя, перевернули товарища на спину.

— Вроде дышит, — произнес Алик, разрывая зубами индивидуальный пакет с бинтом.

— Тогда перевяжи его, а я посмотрю остальных, — Николай кивнул на четверых раненых бойцов.

— Хорошо! — ответил Бодарев.

Тут он заметил, что Шагунин, занятый проверкой трофейного оружия, продолжает сидеть с торчащим из бедра ножом.

— Терентий, — позвал Алик увлеченно щелкающего винтовочным затвором красноармейца, — тебе ничего не мешает в ноге?

— Если ты о ноже, то я про него почти и забыл, — спокойно ответил боец.

— Ладно, тогда немного еще потерпи. Я закончу с Григорием, а потом сразу извлеку этот «сувенир» от третьего рейха.

— Хорошо сказал, — улыбнулся Шагунин, — тем более что мой клинок остался в горле бывшего хозяина данного ножа, тоже на долгую память, так сказать!

— Скорее уж на вечную, — рассмеялся Бодарев. — Я не видел, чтобы кто-то из фрицев разгуливал с кинжалом в шее!

— К сожалению, у них и здоровых пока хватает, — сказал подошедший к Терентию Каминский, ткнув пальцем в сторону берега, — кажется, снова к нам в гости собираются, поганцы!

Петр взял две винтовки и, оставив вновь занявшихся каждый своим делом бойцов, вернулся к слегка оклемавшемуся Буренкову.

— Держи подарок, командир! — сказал он, протягивая Сергею одну.

— Спасибо, но лучше бы ты пулемет с парочкой полных лент раздобыл! — ответил Буренков.

— Пулемет есть, патронов к нему нет, — пожал плечами Каминский.

— В общем, все, как обычно, — ухмыльнулся Сергей, — патронов нет, майора Кочергина нет, обещанных танков нет, а, значит, простому калужскому парню Буренкову снова придется взять командование на себя и проявлять чудеса отваги и героизма, спасая своих друзей!

— Ты, дядя, от скромности не умрешь!

— Тоже мне, племянничек нашелся! Дай лучше спиртику, а то грудь болит, спасу нет!

— Это можно! — заблестев глазками, оживился Каминский.

Он развязал вещмешок, достал оттуда фляжку, отвинтил пробку и сделал большой глоток.

Затем, шумно выдохнув, передал емкость лейтенанту и назидательно произнес:

— Много не пей, тебе еще обороной руководить, Наполеон!

— Куркуль, для друга зажал! — беззлобно сказал Буренков, залихватским жестом отправляя содержимое фляжки себе в рот.

— Стой, стой! — испуганно воскликнул Петр, забирая у лейтенанта сосуд с горячительной жидкостью, слабо булькающей на дне, — Алику оставь, он тоже хотел!