Евгений Сухов - Искупление вины

Так что курьеру не проскочить.

Ожидания не обманули: самолет появился именно в том месте, где его поджидали. Прилетел как бы из неоткуда. Шум приглушенных двигателей был услышан в тот самый момент, когда самолет подлетал к поляне. Проверяясь, он пошел на второй круг. На двух парашютах был выброшен груз. Первый тюк опустился точно в центр поляны. Второй, столь же объемный, на самом краю. Затем показался третий парашют, а под куполом в черноте неба обозначились очертания человека. По мере приближения к земле силуэт становился все более различим, обрастал деталями.

— Приготовиться! — проговорил Елисеев, посматривая на диверсанта из-за дерева.

Взвод автоматчиков, сосредоточившись вокруг поляны, дожидался команды. Коснувшись земли, диверсант завалился на бок, и купол парашюта, сдувшийся и смятый, накрыл темной тканью невысокие кусты и толстый ковер из опавших листьев.

— Взять гада! — скомандовал капитан и, вытащив пистолет из кобуры, первым устремился к месту падения курьера.

Диверсант успел отстегнуть стропы, попытался подняться.

— Лежать!! — крикнул подскочивший к нему Елисеев.

Диверсант запоздало потянулся к кобуре и тотчас ударом кулака в челюсть был сбит на землю. Охнув, завалился на бок.

— Поднять гада! — распорядился капитан, потирая ушибленные пальцы.

Автоматчики подхватили под руки диверсанта, поставили перед капитаном. Выдержки диверсанту не занимать, взгляд угрюмый, твердый. Ломать его нужно прямо сейчас, пока не пришел в себя, потом будет труднее. Размахнувшись, Елисеев ударил его рукоятью в подбородок и, глядя в разбитое лицо, снова выкрикнул:

— Кто ты?! Назови свою фамилию, имя! Ну?! Если не хочешь, чтобы мы пристрелили тебя прямо сейчас!

— Геннадий Новак, — выдавил из себя диверсант.

— Зачем ты здесь?

— Я — курьер, должен передать груз агенту.

— Кто он такой?

— Я с ним незнаком. Знаю его лишь по фотографии.

— Какой он из себя? Как выглядит?

— Ему около тридцати лет, среднего роста, во время встречи он будет одет в синий бушлат. В правой руке будет держать черную сумку.

— Как его зовут?

— Я не знаю.

— Что ты ему должен сказать при встрече?

— Майор Петергоф передает небольшой пакет.

Из рассеченного рта на воротник шинели стекали капли крови. Губы диверсанта кривились от боли.

— Что будет в этой посылке?

— Не знаю… Думаю, какие-то вещи, документы…

— Когда ты уходишь обратно?

— После того как передам, сразу еду в район Лодейного поля, а там по коридору ухожу на другую сторону.

— Время перехода?

— С двух до четырех ночи меня будут ждать.

— Грузите его, — скомандовал Елисеев, — поговорим в Управлении! Пообстоятельнее!

Курьер подробно рассказал об «Абверкоманде-104», поведав и о перестановках в руководстве. Поделился также слухами — поговаривали, что майора Гемприх-Петергофа в ближайшее время ожидает повышение, подтверждение тому — недавнее награждение орденом «Рыцарский крест с Дубовыми листьями».

За начальника «Абверкоманды-104» оставалось только порадоваться.

Плененного курьера Михаил Аверьянов не признал: не встречались, не пересекались по каким-то служебным делам, фамилию его тоже не слышал. Псковскую диверсионную школу тот окончил уже после заброски Аверьянова на Вологодчину.

Детально, как того требовали обстоятельства, Новак рассказал о всех преподавателях школы, давая им подробные и точные личностные характеристики. Рассказал обо всех выпускниках диверсионной школы, с которыми проходил обучение. Информация подошла вовремя, так что у контрразведки имелись все шансы отловить диверсантов на территории Советского Союза еще до того, как они начнут действовать. В последнее время интерес к «Абверкоманде-104» сместился в сторону Волховского фронта. Судя по количеству агентуры, заброшенной на советскую сторону, там назревало нечто серьезное.

Аверьянов, с некоторых пор считавший квартиру Маруси своим домом, вернулся усталым, напряженным. Волновала неопределенность собственной судьбы, заглядывать далеко в будущее не хотелось, неблагодарное это дело. Хотелось жить сегодняшним днем, наслаждаться близостью с любимой женщиной, радоваться подрастающему сыну. Очень хотелось увидеть, каким он станет через год, через пять лет, а если повезет, так и через двадцать. Но все это потом. Важно было выжить сейчас.

Притянув к себе Марусю, он произнес:

— Может получиться так, что через некоторое время я уйду.