Сергей Самаров: Полигон для интеллекта

Салман никак не смог уснуть в эту ночь. Во-первых, он привык спать на боку, подкладывая под голову одну руку, а в наручниках сделать это было невозможно. Во-вторых, нервное возбужденное состояние, никак не проявившееся на его лице во время разговора с братом, тоже сну не способствовало. И даже усталость после бессонной и беспокойной прошлой ночи не могла побороть возбуждение. Сами собой лезли в голову мысли о том, что могут предпринять помощники. Они, по большому счету, люди опытные, но им противостоит не менее опытный и при этом намного более хитрый Сулейман Цхогалов. Сумеют ли они обмануть его? Или же подставят и себя, и своего командира… Их попытка освободить его приведет не только к их гибели, но и к гибели самого майора. Был бы у кого-то из них бинокль с тепловизором, они смогли бы издали увидеть засаду и ликвидировать ее. Но такой бинокль в группе был только у одного майора, а сейчас он перешел к брату. И вполне возможно, что этот самый бинокль, если успели подзарядить аккумулятор, Сулейман передал своим людям, устроившим засаду рядом с землянкой, и они смогут увидеть приближение команды Салмана раньше, чем бойцы этой команды сообразят, в чем дело.

Как можно было уснуть с такими мыслями? Сам Салман не боялся смерти. Ему было просто обидно и больно за то, что его люди могут легко попасть впросак. Ведь Сулейман никак не показал им, что они тоже на подозрении, следовательно, бойцы думают, что от них не ждут активных действий. А Сулейман как раз этих действий и ждет и готов убить их всех, включая брата. Он так спокойно и хладнокровно говорил об этом, что Салман поверил. Сулейман убьет без зазрения совести. Хотя бы для того, чтобы подчеркнуть свою преданность тем, кто им управляет. Убить постороннего может всякий. А вот убить брата, к тому же брата-близнеца — намного сложнее. И это хозяева Сулеймана оценят.

Где-то неподалеку в ночной тишине залаяла собака, и вслед за ее лаем с западной стороны раздался весомый, заполняющий все небо вой минометов. Значит, началось наступление исламистов. Собака услышала звуки подготовки к наступлению, оттого и залаяла. Провал этого наступления и ответное контрнаступление сирийской армии были одним из вариантов спасения Салмана. Хотя бы случайно какое-то подразделение прорвется именно сюда и принесет спасение и освобождение. При всей своей внутренней отваге и готовности погибнуть за свое дело Салман Цхогалов просто на физическом уровне не мог не думать о возможности спасения. К этому обязывали и воспоминания о семье, и мысли о незавершенных делах. Даже такая простая мысль о том, что он так и не нашел времени, чтобы подправить дверь на веранде, примыкающей к дому родителей, не позволяла ему думать о смерти как о неизбежности. Эту дверь он обязан был подправить, чтобы она хорошо закрывалась. Обязан был спастись, выжить, вернуться и подправить дверь.

Говорить с братом о родителях было бесполезно. Он с радостью отказался от заботы о них, предоставив это сначала брату, а если убьет брата, то кому угодно. Даже в мыслях, похоже, не желал принимать на себя такую заботу. Если уж откровенно отказался перед братом от исполнения желания матери, чтобы братья вместе закрыли ей глаза, когда она умрет, то и с живыми родителями общаться как не желал раньше, так и не пожелает сейчас. Он ведь видел в трубке номер отца. Почему бы не нажать одну только кнопку, чтобы с отцом поговорить. Нет, не пожелал. И не пожелает впредь.

Странно, но у Салмана не было на Сулеймана злости, одна только обида. Горькая обида, от которой сводит язык. И была обида за парней из своей группы. Салман сам долго и тщательно готовил их, но никогда не учил, как вести себя в подобной ситуации. Эту ситуацию нужно было предвидеть, чтобы учить, а предвидеть ее было невозможно. Напротив, Салман всегда учил подчиненных, что товарища следует выручать. Даже просто товарища, а не командира. И они обязательно пойдут его выручать. И тем самым обрекут на гибель и себя, и его…

Откуда-то издалека доносились звуки боя. Стреляли и минометы, и «Грады», и еще какие-то орудия. За этим грохотом не слышно было автоматных очередей. А автоматы в «Джабхат-ан-Нусре» — основной вид оружия. Бой был, судя по всему, ожесточенным. Наверное, исламисты двинули вперед большие силы, обреченные силы. А сирийцы хорошо продумали свои действия и подготовились к претворению в жизнь своего плана.

Время шло, а Салман так и не мог уснуть. В землянке не было видно рассвета, но он чувствовал, что утро уже скоро наступит. Самое время, чтобы помощникам Салмана произвести свою попытку освобождения командира. Но шума с улицы все не доносилось.