Сергей Самаров - Ошибка ликвидатора

А вот ответ на вопрос о том, почему для полета был выделен вертолет ФСБ, тогда как у нас и своих хватает, причем куда более мощных и скоростных, был мне вполне ясен. Гонять ради одного человека боевой вертолет не разрешало командование, а оперативная необходимость требовала, чтобы я как можно скорее прибыл в Москву.

О том, что лететь мне после Моздока предстоит именно туда, пилот вертолета знал. Он сообщил, что самолет из столицы уже отправился за мной. До Моздока он доберется скорее всего быстрее, чем мы, поскольку скорость имеет приличную.

Я даже не стал спрашивать, какой именно самолет летит за мной, сделал умный солидный вид, однозначно означавший: «Да, конечно. Я в курсе». Взлетная полоса на аэродроме моздокской бригады серьезная. Ее используют даже тяжелые десантные самолеты.

Я, честно говоря, так и не разобрался толком, кому принадлежит этот аэродром, бригаде или ВКС, да никогда и не ставил себе такую цель. Мне, простому командиру роты спецназа, не годится соваться в дела, которые меня не касаются.

Да и с самой моздокской бригадой творилась какая-то весьма темная история. Ее тоже не понять простому командиру роты, поскольку мне при моей должности таких тонкостей не докладывают. Вначале, помню, она так и называлась — отдельная бригада специального назначения. Сейчас именуется проще — отдельная разведывательная. Официально бригада подчиняется командованию Южного военного округа, а не ГРУ. Хотя она и была сформирована на базе нескольких подразделений нашего спецназа. То ли соединение по инерции продолжало до сих пор выполнять задания ГРУ, то ли было передано назад.

Первоначальное переподчинение происходило во времена того самого министра обороны, которого буквально все в армии, даже солдаты, презрительно звали Табуреткиным. Тогда началась передача бригад спецназа ГРУ под командование округов, то есть фактическое уничтожение элитных под-разделений войсковой разведки. Таким вот образом бригада спецназа ГРУ стала называться Сотой отдельной разведывательной. Кажется, в ее официальном названии присутствует даже слово «экспериментальная». Но время экспериментов прошло.

А в данный момент все это меня вообще касалось очень мало. Я просто летел к коллегам-разведчикам, откуда должен был отправиться в Москву. Там мне предстояло сменить профиль своей деятельности.

По пути я взглядом прощался с Кавказом. Пусть он и называется Северным, но все равно куда более приятен, чем, допустим, Южный Урал. Места тут курортные и весьма привлекательные. Горы, которые оставались под нашими ногами, не были настоящими, серьезными. Те располагались намного южнее.

Но долго любоваться Кавказом мне не пришлось. Мы прилетели очень быстро. Как только вертолет совершил посадку, пилот получил сообщение, как я понял, от диспетчера.

Он выслушал его, дал подтверждение, потом отстегнул ларингофон от горла и сообщил мне:

— Капитан, диспетчер просит вас не покидать вертолет, пока за вами не прибудет машина. Вас сразу, без задержки в здешней части, отвезут к самолету, как только он завершит заправку. Это произойдет очень скоро, через пару-тройку минут.

Я по своей сути человек вполне обычный. Поэтому, как и все нормальные люди, терпеть не могу, когда приходится ждать. Конечно, я ведь офицер спецназа, ждать умею, но не люблю этого во всех бытовых делах.

Только вот я до сих пор не сумел определить, является ли мое нынешнее положение бытовым делом или это выполнение боевой задачи. С одной стороны, я просто перемещался из одного места службы в другое. После этого, насколько я понимал, суть моих занятий должна была смениться. С другой стороны, я бежал от преследования, менял внешность и документы, попутно немножко воевал.

Машину долго дожидаться не пришлось. Стандартный армейский «УАЗ» подъехал прямо на стоянку вертолета. С переднего пассажирского сиденья выпрыгнул на бетон офицер в форме десантника и призывно махнул мне. Я пожал на прощание руку пилота, кивком поблагодарил его за доставку и вышел.

Десантник посмотрел на мои погоны. Я глянул на его плечи. Оба мы носили капитанское звание, то есть были равны. Но здесь не шла речь о приоритетах. Он, наверное, всего лишь хотел удостовериться в том, что видит именно того человека, за которым его и прислали.

Этот факт подтвердил его вопрос:

— Капитан Окишев?

— Он самый. — Я не видел причины называться здесь капитаном Овсовым.

— Поехали. Самолет ждет.

Я забрался на заднее сиденье, капитан-десантник занял свое место впереди, и «УАЗ» сразу тронулся. Ехать было недалеко, на стоянку самолетов.