Сергей Самаров - Ошибка ликвидатора

— А что, солдат на КПП нет? — поинтересовался я.

— В столовую, товарищ капитан, отпустил. Сам пойду, как вернутся.

С воротами мы справились. «УАЗ» заехал на территорию. Я вышел за ворота, придержал их с обратной стороны, чтобы было удобнее закрывать, и только после этого забрел в сам вагончик КПП.

Внутри все было чистым и белым. Стены были обклеены светлым пластиком с холодным мраморным рисунком. На вполне современном столике стоял компьютер-моноблок со светящимся монитором. На нем была вовсе не какая-нибудь игрушка, а что-то деловое, какой-то список. Рассматривать содержимое документа мне никто не разрешал. Я встретился в двери со старшим прапорщиком, пропустил его в будку, а сам вышел на внутреннюю территорию.

«УАЗ» ждал меня. Я предположил, что закрытая территория довольно велика, поэтому необходимо ехать. Но определиться с этим даже приблизительно было сложно, поскольку база располагалась в лесу, и широкому обзору мешали деревья.

Я сел в машину. Мы поехали и остановились метров через пятьсот, рядом с двухэтажным зданием из силикатного кирпича.

— На первом этаже сидит дежурный по штабу. Доложи ему, что приехал, представься, он даст тебе провожатого до кабинета командира, — сказал мне капитан-десантник, как-то резко перейдя на «ты». — Моя миссия завершена. Мне еще до головного управления добираться.

Я вышел из машины, не забыв прихватить свой рюкзак с личными вещами и стандартный шлем от «Ратника», который снял, когда вышел помогать старшему прапорщику на КПП. Но делать доклад дежурному по штабу я предпочитал в шлеме, чтобы иметь возможность и честь отдать, как полагается по уставу.

Дальше все пошло так, как говорил капитан-десантник. После доклада дежурный майор, тоже, кстати, в форме ВДВ, вызвал из внутренней комнаты сержанта с нарукавной эмблемой инженерных войск, который и проводил меня на второй этаж, где располагался кабинет командира. Этот парень, в отличие от старшего прапорщика с КПП, выглядел настоящим солдатом, опрятным и подтянутым, таким, который может служить примером для рядового состава.

— Мне доложить? Или вы сами представитесь, товарищ капитан? — спросил сержант.

Видно было, что он робел перед дверью командира.

— Иди. Свободен. Сам представлюсь, — смилостивился я и постучал в дверь.

— Войдите.

Я вошел и увидел полковника Самокатову. Она сидела за рабочим столом, хмурилась и читала какие-то листы принтерной распечатки. Сам я делать этого не люблю, привык читать с монитора. Не понимаю людей, которые зачем-то текст распечатывают, но сидят все равно перед тем же включенным монитором. Можно подумать, что он в таком виде не воздействует на глаза.

Я шагнул вперед под суровым взглядом полковника и доложил по всей форме о прибытии в ее распоряжение.

— Садись, Максим Викторович. Можешь не рассказывать, чем там у вас в Дагестане дело завершилось. Я уже с Валентином Валентиновичем связывалась. Он мне кратко рассказал, что твой преемник провел успешную операцию, консультантом в которой выступал капитан Иван Васильевич Овсов, — проговорила Алевтина Борисовна, поправила очки и улыбнулась.

Я не мог не отметить, что улыбка весьма шла ей, делала лицо мягче, женственнее, убирала из взгляда армейскую суровость. Короче говоря, она почти что делала из полковника человека.

Я всегда считал, что практически полностью лишен тщеславия. Тем не менее мне было приятно, что она знает не только о том, как завершилась операция, но и об участии в ней Ивана Васильевича Овсова. Хотя это, возможно, было и не тщеславие вовсе, а только желание привезти с собой хорошую рекомендацию с прежнего места службы. А что может служить лучшей характеристикой, чем так вот успешно проведенная операция?

— Нам с тобой сейчас предстоит серьезный разговор, капитан, — заявила Алевтина Борисовна и снова обрела серьезный вид, соответствующий, видимо, тому, что она хотела сказать.

Эта особа сразу потеряла женственность, превратилась в жесткого и сурового командира. Я обратил внимание на то, что носила она костюм от оснастки «Ратник». Только шлема, как на мне, на ней не было. Но прическа у нее была короткая, армейская, без женских выкрутасов и украшательств. Это импонировало мне, человеку военному.

Я даже собственную жену заставлял стричься коротко, выбросил из дома всякие бигуди и разноцветные заколки для волос. Естественная, природная простота всегда лучше всяких замысловатых выдумок парикмахеров и персон, им подобных.