Сергей Самаров: Чужая кровь

— Завершают, похоже, эмир, — прислушавшись, сказал один гази с пулеметом. — Гранатометом, видно, добили. Там и ментов-то оставалось три человека. Только они знали, что с ними будет, если их захватят, и потому дрались до конца. Сейчас здание подожгут и двинутся дальше…

— Уже подожгли, — сообщил второй гази, идущий чуть в стороне и имеющий больший обзор. — Столб дыма поднимается.

Стрельба слышалась уже с разных концов села.

— Здесь что, много людей, готовых оказать сопротивление? — важно, с удивлением спросил эмир.

— Всегда есть люди, неготовые подчиниться, — сказал третий гази, и в голосе его чувствовалась печаль.

— Пожарную охрану поджечь, потом поджечь все село. Со всех концов.

— Скоро зима, эмир, — напомнил третий гази.

— Тем более. Другие будут встречать нас лучше. Что там с ментами? Позвони!

Третий гази вытащил трубку сотового телефона и остановился, чтобы позвонить. Второй в это время подозвал к себе того моджахеда, что расстреливал начальника пожарной охраны, и передал ему приказание о поджоге. Моджахед радостно завращал вытаращенными глазами, позвал двоих помощников и побежал выполнять.

Когда Старший брат Сатаны со своим пулеметным сопровождением подошел к районной управе, село уже горело с нескольких сторон. В центре полыхало двухэтажное здание пожарной охраны, которое можно было определить по трем воротам с большими высокими створками. Такие ворота делают для крупногабаритных пожарных машин.

Внутри здания перед этим слышалось несколько автоматных очередей, и потому пожарные машины из ворот никто не вывел. Хотя калитки в воротах распахнули, чтобы создать сквозняк и образовать тягу. На сквозняке, когда ветер врывается в дверные проемы, здание горит лучше и быстрее.

Старший брат Сатаны только несколько секунд понаблюдал за тем, как горит здание пожарной охраны, это ему быстро наскучило, и он так же важно и неторопливо двинулся через площадь к скверику, за которым располагалось здание районной управы. Перед этим зданием он объявил сбор своего джамаата после того, как каждая группа выполнит данное эмиром задание. Там уже собралось несколько групп. Все моджахеды были в черных масках. Показывать свои лица жителям села разрешалось только самому Омахану и его гази.

Перед сквериком, где до сих пор стоял памятник Ленину, двое моджахедов держали на коленях, придавив к земле, высокого человека в ментовском мундире с погонами майора.

— Это и есть тот самый начальник районной полиции? — спросил Старший брат Сатаны.

— Это, эмир, один из его заместителей. Начальника в селе нет. В город на три дня уехал с женой и детьми. Только через два дня вернется.

— Мы его ждать не будем. У нас нет времени на ожидание. Эй ты, заместитель! — позвал эмир.

Майор поднял лысую голову, посмотрел на бандита озлобленно, без страха, с неприкрытой ненавистью в глазах. Он знал, что ему все равно конец. Надеялся на смерть без мук, рассчитывал, что его просто пристрелят.

— Что тебе, сволочь, надо?

— Спросить надумал. Ты жить-то хочешь?

— После того как тебя убью, может быть, и захочется. А пока мне плевать…

— Ага… Вот я это тебе и предлагаю!

— Что? — не понял мент. — Что ты мне предлагаешь? Плевать на тебя?..

— Попробуй меня убить, дурак. Если получится, тебя отпустят. Это мое слово. Освободите его. И связывать не надо, — добавил Старший брат Сатаны, увидев веревку в руках одного из моджахедов.

Майора отпустили. Он выпрямился, размял вывернутые кисти. Только сейчас майор задумался о том, как часто он сам, бывало, когда служил сержантом в городе, выворачивал людям руки даже тогда, когда этого не требовалось, но он при этом чувствовал собственную силу и власть. Наверное, те люди тоже испытывали боль, но он тогда об этом не думал. Его просто не учили об этом думать.

— Дайте ему нож! — приказал эмир.

Майор с удивлением поднял брови. Он не мог понять, что от него хотят и что с ним хотят сделать. Нож — это оружие, хотя и бесполезное против автоматов. Тем не менее, если нож предлагают, это какой-никакой шанс. Когда вообще нет никаких шансов на жизнь, даже нож в руке кажется спасением. Но было еще и какое-то предложение. Только мент не понял точно какое, но рассчитывал, что вот-вот все прояснится.

На площади было много людей. И моджахедов, и местных жителей, которые притихли, понимая, что сейчас будет что-то серьезное. Их специально пригнали сюда, чтобы эмир мог устроить свой цирк при зрителях. Омахан, считая себя от природы добрым человеком, любил, когда люди развлекаются.