Александр Тамоников: Вернуться живым невозможно

Когда до скалы Демона, от которой Ажрабское ущелье превращалось в узкий проход, зажатый с двух сторон неприступными скалами, оставалось менее пятисот метров, Абдель Аль Яни остановил отряд. Сумерки медленно накрыли горы. Шейх подозвал к себе помощника:

— Талбок! Вышли вперед дозор. Задача – встретить группу Рани и оценить обстановку.

— Опасаетесь, что и здесь может появиться русский спецназ?

Абдель раздраженно воскликнул:

— Талбок! Я уже не первый раз делаю тебе замечание – много говоришь лишних слов и задаешь неуместные вопросы. Предупреждаю, или ты прекратишь болтать попусту, или я отправлю тебя рядовым бойцом в отряд смертников.

Талбок поклонился:

— Извините, шейх! Больше подобного не повторится!

— Выполняй приказ!

Помощник шейха направился к отряду, от которого вскоре отделилась группа из четырех всадников, ведомая неким Ахмадом, родственником Талбока.

Группа направилась в глубь ущелья, остальным моджахедам Абдель разрешил спешиться, приказав напоить коней. Его команду выполнили беспрекословно. Спешился и Аль Яни. Подозвал к себе помощника, забрал у него радиостанцию. Спустя пять минут вызвал группу разведки:

— Ахмад! Шейх! Слышишь меня?

— Да, саиб.

— Ты где находишься?

— Подъезжаем к скале! Рани уже на месте. С ним трое воинов!

— Ты знаешь их? Я имею в виду людей сопровождения полевого командира?

— Лично не знаком, но в Назари видел.

— Хорошо! Осмотрись у скалы и передай ему, я скоро буду.

— Слушаюсь, саиб!

Оставив радиостанцию у себя, Абдель приказал Талбоку:

— Всем по коням! Выходим к скале. – И добавил: – Ровно через три минуты!

Талбок, как обычно, почтительно склонил голову перед хозяином и тут же, пятясь спиной, удалился. Через три минуты отряд Абделя продолжил движение. Вскоре вышли к скале.

Шейх вновь спешился. То же самое сделали и все остальные моджахеды. Рани подошел к главарю террористической организации:

— Ассолом аллейкум, многоуважаемый шейх! Не спрашиваю, как дела, черные тучи вновь сгустились над нами.

— Ва аллейкум, Рани! Ты прав, тучи сгустились над нами, но нам под силу разогнать их, и тогда солнце по-прежнему будет освещать наш путь, согревая теплом своих лучей! Так будет. И всевышний поможет нам!

— Я никогда не сомневался в этом.

— За что и ценю тебя, Рани. Но ты сомневаешься в Амуркуле, или я неправильно понял тебя?

Рани погладил бороду:

— Я ни слова не сказал об Мохаммеде Амуркуле, сделал лишь предположение, что ракетный удар русских мог быть связан лично с вами и, разрушая резиденцию, гяуры преследовали единственную цель – уничтожение шейха Абдель Аль Яни! Поэтому и поинтересовался, не пытался ли кто-то из полевых командиров повлиять на время выхода вашего отряда из Парши!

— Я прекрасно понял тебя, мой Рани! А Мохаммеда упомянул потому, что он, зная о нашем выходе в Сунгар, сам должен был остаться в Парши. И при желании Амуркул теоретически мог передать русской разведке время прибытия отряда в резиденцию, по которой нанесли ракетный удар. При необходимости русские, исходя из данных Амуркула, имели возможность скорректировать действия своих ракетоносцев. Но информация о передвижениях отряда не прошла к русским. Не потому ли, что я приказал и Мохаммеду Амуркулу сопровождать отряд?

Рани воскликнул:

— Так Мохаммед в отряде?

— Ты не видишь его?

Полевой командир и полновластный хозяин горного, брошенного мирным населением кишлака Назари вгляделся в лица бойцов отряда. С трудом, так как в ущелье темнело быстро, он узнал Мохаммеда:

— Теперь вижу!

— Считаю, мы должны убедиться в верности Амуркула. Либо раскрыть его как предателя. Сомнения насчет Мохаммеда могут оказаться необоснованными, но, раз он попал под подозрение, его следует проверить!

Рани взглянул на Абделя:

— Это должен сделать я?

— Ты читаешь мои мысли! Это хорошо! Да, обработать Амуркула должен ты. В жестком режиме.

— Но после этого…

— Не продолжай, Рани! Я понимаю, что после обработки Амуркула, даже если он окажется чист как стеклышко, нам все равно не останется ничего другого, как обвинить его в предательстве. Иначе не объяснить предпринятых против Мохаммеда мер. Но лучше лишиться друга, чем оставить около себя врага! Я готов пожертвовать Амуркулом. В этой жизни мне приходилось жертвовать многим и многими, так что одной жертвой больше или меньше – уже не имеет особого значения.