Александр Тамоников - Удар «Стрелы»

— Ну, что уставились? Вводную нам Клинков подкинул. Что за дела, не знаю, полковник через час подъедет, все разложит по полочкам. Очевидно одно, «Стреле» предстоит очередная командировка на Кавказ. Когда, с какой целью, пока неизвестно. Но лететь туда нам придется, а посему группе объявляется боевая готовность «повышенная». На сборы сорок минут. Затем построение здесь же. Бросили окурки и вперед, по домам! Время пошло. Вопросов в данный момент никаких не принимаю. Приберегите их для Клинкова. Свободны!

Лебеденко протянул:

— Ну не твою мать? Меня ж Аниса ждет! Собирались в лес, по грибы. Она в жизни ни разу их не видела, а тут на тебе, командировка. У этого Клинкова что, на «Стреле» заклинило, что ли? Других подразделений нет? Как где что, сразу мы! Сорвать пару акций, может, отвяжутся?

Мамаев приобнял напарника:

— Хорош зря базарить, Андрюша! Не у одного тебя планы к чертям полетели. И возмущайся ты, не возмущайся, а делать предстоит то, что прикажут.

— Да я не против. После выходных хоть снова в Афган или в Ирак, мне без разницы, но субботу могли не трогать начальники наши?

— Подобное, браток, не от Клинкова зависит, и ты это прекрасно знаешь. Так что идем домой. Собираться в путь-дорогу дальнюю.

Офицеры направились в военный городок.

Жена старшего лейтенанта Лебеденко, в недалеком прошлом несчастная, обреченная на медленное увядание в глухом афганском кишлаке, вырванная оттуда любовью российского офицера, готовилась к походу в лес. В лес, который пугал ее. И этому было объяснение. Аниса впервые увидела настоящий лесной массив. Рожденная от отца афганца — офицера правительственных войск, воевавшего на стороне советских войск в восьмидесятые годы, и матерью-русской, умершей на чужбине, Аниса менее месяца находилась в России. И не могла привыкнуть к новым условиям. Она содержала себя и жилище в образцовом порядке, во всем слушалась мужа, а вот ни к военному городку, ни к людям привыкнуть не могла. Ей казалось, что ведут они себя слишком вызывающе, женщины носят брюки, а некоторые вообще и курят, и пьют! Это для девушки, воспитанной в традиционной афганской семье, являлось необычным и неправильным. Анисе еще предстояло изменить взгляды, и в этом ей активно старался помочь супруг. Сегодня походом в такой пугающий для Анисы лес.

Молодая женщина уже собрала спортивную сумку, как, открыв квартиру своим ключом, в прихожую вошел Лебеденко. Аниса воскликнула:

— Ты уже все? Освободился?

Офицер сел на пуфик, виновато глядя на жену, вздохнул:

— Освободился!

Посмотрел на часы и добавил:

— На полчаса!

Аниса искренне удивилась:

— Но почему на полчаса? Ведь мы же собрались в лес?

— Собраться-то собрались, да только облом вышел.

Жена не поняла его:

— Кто и куда вышел?

Старший лейтенант махнул рукой:

— Да никто и никуда! Накрылась наша лесная прогулка большим медным тазом.

— Как это так?

Офицер поднялся, подошел к жене, обнял ее:

— Любимая, дело в том, что мне скорее всего предстоит убыть в командировку. Куда, не знаю. Через полчаса я должен вернуться в штаб. А куда дальше, это известно только начальству. Так что, извини, но на сегодня прогулки, как и все остальные семейные дела, отменяются. На сегодня и на ближайшее время, сроки которого я тоже назвать не могу.

Аниса прижалась к мужу:

— Ты с друзьями вновь полетишь в Афганистан?

— Вряд ли, в России и своих «горячих» точек хватает, а там черт его знает!

Женщина упрекнула мужа:

— Зачем ты ругаешься?

— Я ругаюсь?

— Конечно! Черта вспомнил зачем?

— Вот ты о чем! Это я не ругаюсь, дорогая. Ты лучше собери паек, что в холодильнике, и уложи в мешок, пока я переоденусь.

Аниса безоговорочно подчинилась:

— Хорошо!

Лебеденко проговорил ей вслед:

— Наивное создание. Я, видите ли, ругаюсь?! Не слышала ты, дорогая, как… да ладно! Надо делом заниматься, а то часики тикают и тикают.

Старший лейтенант прошел к бельевому шкафу «стенки», где висел его боевой костюм. Выложил его на софу, сам отправился в ванную. Приняв душ и уложив в пакет туалетные принадлежности, вышел в комнату, быстро переоделся. Аниса уже сделала свою часть работы и сидела в кресле, поджав под себя ноги. На глазах ее проступили слезы. Лебеденко подумал — этого мне еще не хватало. Подошел к жене, присел перед ней на корточки:

— Ну что ты, любимая? Я ненадолго! Не успеешь соскучиться, вернусь! Подарок какой-нибудь тебе привезу. Не надо плакать!

— Ты уходишь на войну, как же мне не плакать? Ведь мужчины на войне не в игрушки играют. Они убивают друг друга. Скажи, зачем, Андрюша? Зачем вы убиваете друг друга, оставляя жен вдовами, а детей сиротами?