Александр Тамоников - Последний штурм

— Ассалам аллейкум, уважаемый!

— Ва аллейкум, – ответил старик. – Издалека ли путь держишь?

Гулаев кивнул:

— Издалека!

— Что забыл в наших краях? Я не знаю тебя.

Нурпаша подтвердил:

— Ты и не можешь знать меня, я не местный, из Урус-Керта.

Аксакал спросил:

— Кто ты?

— Какая разница? Путник, попавший в беду!

Чабан переспросил:

— В беду?

— Да! В ауле русские проводили зачистку, ты знаешь, что это такое, всех мужчин арестовали. Сказали, что отправят в лагерь, проверять, не воевал ли кто из них. Дома грабили. Мой на отшибе, и я ушел с братом, брата убили. Увидели-таки гяуры нас и выстрелили в спину. Мне удалось уйти, и вот я здесь.

Старик понимающе покивал папахой, проговорив:

— Да, времена сейчас смутные. Совсем горцев прижали. Скоро бороды брить заставят, кинжалы отнимут, веры лишат! Плохие времена настали. Нет Джохара, нет того, кто защитил бы народ. Джохар был воином, остальные так себе. Все власть делят, между собой резню устраивают, своих убивают. А гяуры пользуются этим. Благодари Аллаха, что спасся.

— Я уже благодарил, буду молиться еще.

— Куда путь держишь?

Гулаев ответил:

— Мне в Грозный надо.

Старик зацокал языком:

— Грозный – опасно, я могу тебя на время укрыть. Потом домой вернешься.

Нурпаша отказался:

— Благодарю тебя, но мне нужно в Грозный. На лошади дальше хода нет, пешком не пройти. Помоги!

Чабан погладил бороду, оглядев скакуна:

— Помочь, говоришь? Это дело святое, помогать правоверным, но как?

Гулаев понял старика:

— Придумай что-нибудь. Взамен коня оставлю, знатный конь.

— Это я вижу. Твой ли?

— Мой, клянусь, мой!

— Хорошо.

Чабан достал из-под полы халата военную портативную рацию малого радиуса действия, включил ее, поднес ко рту:

— Амин? Слышишь меня?.. Да, я! Ты вот что, Амин, возьми машину и приезжай к оврагу! Нет, все нормально… дело одно сделать надо. Жду.

Отключив рацию, чабан предложил Гулаеву:

— Проедем к роще, там в тени подождем внука. Это с ним я разговаривал. Он приедет на машине. Он же увезет тебя в Грозный.

— А не опасно в открытую разъезжать по дорогам, на которых полно постов русских и продавшихся им наших шакалов?

Старик усмехнулся:

— Не опасно. А ты, смотрю, с новой властью не дружишь?

— Да. Будь проклято их племя!

— Воевал?

— Да.

— У кого?

— Сам был командиром.

— Вот как? И где твои подчиненные?

— Далеко. Но они ждут меня и готовы противостоять русским.

Чабан вновь чему-то усмехнулся, проговорив:

— Ну-ну. Дело мужчины такое – защищать свою землю. Поедем. Внук явится скоро.

Старик оказался прав.

Не успели всадники спешиться у рощи, как по еле заметной дороге, идущей вдоль склона оврага, показался почти новый «УАЗ». Он остановился рядом с чабаном и Гулаевым. Из салона вышел молодой, лет двадцати, парень.

— Я приехал, дед.

— Вижу, не слепой.

Он указал на Гулаева:

— Перед тобой человек, которого надо доставить в Грозный.

Амин удивился:

— В Грозный?

Аксакал повысил голос:

— У тебя со слухом плохо? Уши заложило?

Парень покорно опустил голову:

— Извините.

Чабан продолжил:

— Сейчас сажаешь этого человека в машину, возвращаешься с ним в райцентр. Подъезжаешь к дому, забираешь Айну с сыном. Далее едешь к дяде Али в милицию. Пусть сделает быстренько справку о том, что этот человек является мужем Айны, а паспорт сдал на обмен. Скажешь Али, я просил. Как получишь бумагу, отправляйся в Грозный. Оставишь его, – старик кивнул на Гулаева, – там, где он укажет. После чего возвращайся. Все понял?

— Да, я все понял!

— И еще. Пришли ко мне Мурада. – Чабан повернулся к Гулаеву: – Езжай, путник, да поможет тебе Аллах!

Нурпаша поклонился и сел в «УАЗ».

Внук чабана развернул внедорожник и повел его в сторону Урус-Мартана.

В четыре часа Гулаев был уже в Грозном. Он попросил Амина остановить машину на окраине, в секторе частных построек. Внук чабана выполнил просьбу пассажира, не проронившего за всю дорогу ни слова и даже не взглянувшего на красавицу Айну.

Гулаев, проводив взглядом «УАЗ», огляделся, прошел улицей два квартала, свернул на узкую улочку. Возле второго дома слева остановился, вновь осмотрелся. Вокруг никого. Толкнул калитку. Она оказалась на запоре. Постучал ногой. Через минуту услышал настороженный голос:

— Кто?

— Свои, Азим, открывай.

— Нурпаша?

Калитка открылась. Гулаев вошел во двор. Хаджимурадов, а это он обитал в доме, выглянул на улицу, так же, как недавно Гулаев, посмотрел по сторонам. Никого не заметил. Захлопнул железную дверь, задвинул засов, произнеся: