Александр Тамоников - Работа для спецов (Живыми не оставлять)

— Говори.

— Ты недавно сказал, что начальник местной охраны сам бывший раб. Что это значит?

— Значит, что местная охрана набирается из бывших рабов, которые смогли проявить себя, доказали свою полную преданность хозяину и стремление быть лучшими из рабов. Представляешь, какое сочетание — лучший из рабов! Сюда доставляют рабочую силу со всего света, и все они люди разные: есть опустившиеся сознательно — алкоголики, начинающие наркоманы, погнавшиеся за своей дозой к черту на кулички, но последние, как правило, долго здесь не живут — работа их быстро изводит. Есть и такие, с которыми жизнь обошлась так же несправедливо, как с тобой, и те, кого заманили по «глупости». Доверчивые бедолаги, клюнувшие на обещания хорошо подзаработать.

Хасан, чтобы держать всю эту толпу в повиновении, и ввел такой порядок. Кто проявит себя, того переводят в надзиратели, а чтобы удержаться на этой паскудной должности, эта шваль усердствует так, что даже эсэсовцы позавидовали бы. У них есть свои привилегии, значительно меньшие, чем, скажем, у тебя, но имеются.

Живут они отдельно не только от основной массы, но и друг от друга.

Они же могут забирать к себе для утехи женщин, которых здесь тоже достаточно, — пожелает она того или нет.

Начальник их вообще ублюдок — никаких норм не признает, садист, одним словом. Кто-то после зоны притащил его, а на зоне, по слухам, «обиженным» он был, теперь вот отыгрывается на всех подряд за свое кукареканье на параше. И главное: если надзиратель в чем-то провинится, его тут же переводят обратно в рабы, и легко представить, какова будет его участь.

Поэтому надзиратели за свои места держатся так, как не держится за соломинку утопающий. Вся эта система да нечеловеческие условия быстро превращают людей в скотов.

— Понятно, — Феликс закурил. — Ну а кто же все-таки строит все это, не бедолаги же, я не в смысле рабочей силы, но должен же быть архитектор, прораб или мастер какой. Ведь сам Хасан с рабами ничего путного создать не смогут.

— Непосредственно строительством руководит наемная бригада отличных спецов из Турции.

— А к чему этот визит? Хасан же мог запросто вызвать или пригласить нужных людей к себе, или ему просто прогуляться захотелось?

— Нет, это не простая прогулка. Хасан во всем привык быть хозяином. Поэтому периодически он вмешивается в дела строительства, хотя сам в этом ни черта не смыслит, но дает понять, что он главный везде и всегда. Простым осмотром дело не кончится, и ты еще немало интересного сегодня увидишь.

Пока они разговаривали, вдали послышался шум приближающейся толпы. Феликс вопрошающе посмотрел на Валентина — что бы это значило?

— Потерпи, сейчас сам все увидишь, — вполголоса сообщил командир. Когда толпа, подгоняемая надзирателями, подошла близко, Валентин приказал внешней охране рассредоточиться и приготовиться. Подошедших быстро построили в три шеренги, и вперед вышел Хасан.

Внешняя охрана также выстроилась в шеренгу — напротив рабов. Феликсу досталось место почти рядом с Хасаном, вернее, вплотную с одним из его телохранителей.

— Ти-и-ихо! Всем молчать и слушать хозяина, — вo всю глотку заорал старший надзиратель.

Хасан махнул рукой, и наступила гробовая тишина.

— Все, кто стоит передо мной, признаете ли вы, что я выше вас?

— Да! — хором, по указке надзирателя прокричала толпа.

— Признаете ли вы, что волею судьбы принадлежите мне душой и телом?

— Да!

— Признаете ли вы, что труд ваш священен, ибо он служит мне, вашему повелителю?

— Да!

— Кто ваш хозяин?

— Хасан!

Распаляясь все больше, Хасан продолжал:

— Кому вы обязаны жизнью?

— Хасану!

— Кто превыше всего?

— Хасан!

Феликс слушал эти бредовые вопросы и заученные однозначные ответы, внимательно разглядывая лица невольников. Он переводил взгляд с лица на лицо, и все они были похожи — в них не было жизни. Пройдя взглядом первую шеренгу, он попытался рассмотреть тех, кого мог увидеть во второй, и вдруг… Да, так и есть — из середины шеренги на него смотрели знакомые глаза. Изменившееся и равнодушное лицо, но глаза, полные жизни, — глаза Крота. Витек, пронеслось в голове, ну, слава богу, ты здесь. Казалось, Феликс сам готов был орать вместе с толпой, он был счастлив вновь увидеть своего верного друга.

Между тем вопли прекратились, и Феликс даже не заметил, как Хасан перешел на философскую тему:

— …И потому все, что вы делаете, вы делаете для себя. Труд превратил обезьяну в человека, и только полноценный труд гарантирует вам жизнь.