Владимир Колычев - Тюрьма, зачем сгубила ты меня?

– Насчет финансовых обязательств спрашивать не буду, – сказал Сизов с намеком на возможную корысть в отношениях Лыпарева и Вики.

– И правильно. Все через Бугри… Я тебе ничего не говорил…

– Бугримов тебе вставил за Карцева?

– Нет. Я ж ему не лечащий врач, чтобы за состоянием его сердечно-сосудистой системы следить… Это мы с тобой такие умные, до истины докопаться пытаемся. А все нормальные люди думают, что его привидение угробило… Или ненормальные мы? Черт его разберет, какие…

– Слово «черт» в нашем лексиконе появляется все чаще, ты не заметил?

– Заметил. Тюрьма наша на склеп стала похожа. Призраки, чертовщина… Непонятно пока, насколько это серьезно.

Андрей одобрительно посмотрел на Лыпарева. Саша рассуждал в унисон с журчанием его собственных мыслей. Если есть призраки и следующие за ним трупы, значит, это кому-то нужно. Но кому?

Поминальная тризна закончилась, люди разошлись, но Вадим Коваль не хотел ехать домой. И Макс был одурманен – нет, не водкой, и даже не тоской по умершему другу, а страхом, что корнями своими произрастал из далекого прошлого. И еще им обоим хотелось остаться наедине, поговорить о том, что крепкими узами связывало их с покойным Гошей. Именно поэтому, отправив жен по домам, они перекочевали в основной зал ресторана, где продолжили поминать Карцева.

Вадим пропускал стопку за стопкой, не опасаясь напиться. Макс не отставал.

– Брат, ну как же мы теперь без Гошки будем? – осоловело глянув на друга, спросил Макс.

– Как-нибудь будем… Сами по себе были и дальше так будем, – угрюмо усмехнулся Вадим.

– Как это сами по себе? – возмутился Макс. – Тридцать лет уже дружим, больше чем четверть века…

– Дружим. На расстоянии. Ты сам по себе, я сам по себе…

Как не вспомнить было старую мудрую поговорку – дружба дружбой, а денежки врозь. У каждого из друзей был свой бизнес, каждый был занят своим делом. И не пересекались их пути-дорожки.

Вадима тянуло на откровенность.

– Ты когда в последний раз меня с Новым годом поздравлял? – изобличающе спросил он.

В ответ Макс обвинил друга:

– А ты когда?

– Ну, иногда было, – стушевался Вадим.

И Макс и он сам – оба хороши.

– Последний раз мы в двухтысячном друг друга поздравляли, – вспомнил один.

– А в новом тысячелетии ни разу, – сокрушенно добавил второй.

– Но на свадьбу я тебя с Гошкой приглашал, – покопавшись в памяти, сказал Макс.

– Приглашал, – не мог не согласиться Вадим. – Неплохо погуляли…

– И Гошке помогал, когда он в тюрьму загремел… Пол-лимона одолжил. Начальство тюремное подмазал, чтобы камеру хорошую ему нашли… Не знал, что поздно…

– Что, Гошка умер, а они после этого деньги взяли? – спросил Вадим, адресуя свое негодование тюремным крохоборам.

– Не, поздно не в том смысле, – пьяно мотнул головой Макс. – Не знаю, говорить или нет… Никому не говорил… И Вика не скажет… Но ты же друг. Ты поймешь… Или не надо…

– Не надо – так не говори, только вола не води…

– Ладно, скажу… Но только потому, что с Пермяком тоже так было. Ну с Егоркой… Мы ж его в тюрьму затолкали. А там с ним, сам знаешь, что было…

– Что было?

– Опустили его.

– Точно никто не знает. Слухи это…

– Может, и слухи. А может, и нет. Да и самого Пермяка нет, сгинул где-то во мраке лагерных зон… И Гошка сгинул…

– Короче можешь? – поморщился Вадим.

– Могу и короче… Вика за камеру хорошую хлопотала, а Гошка в это время… В петушатнике он был… Опустили его братки…

– Вот суки! – взбудораженно встрепенулся Вадим. – За что?

– Карточный долг. Деньги вовремя не вернул… Кинули его, брат, конкретно… Но дело не в том.

– А в чем?

– Гошку за что посадили? За убийство. Бабу он убил… Клянется, что не убивал… Так и Пермяк тоже клялся. А посадили его. И опустили… И с Гошкой то же самое… Что это, брат, случайность или злой рок?

– Клянется, что не убивал? – криво усмехнулся Вадим. – А Таньку кто убил?.. Он же… Нельзя о нем сегодня плохо…

– Давай помянем его душу грешную.

Макс потянулся к бутылке.

– Может, хватит? – спросил Вадим.

Сам он чувствовал, что его корабль полон воды. Еще чуть-чуть зачерпнуть бортом – и можно пойти ко дну.

– Не, я в норме…

– Тогда и я тоже.

Макс выпил залпом, с глубокомысленным выражением на лице закрыл глаза, как будто прислушиваясь к внутренним ощущениями.

– Понимаешь, что беспокоит меня, – сказал он. – Гошка повторил судьбу Пермякова. Даже если он убил, все равно тюрьма. И унижения… И смерть… Где сейчас Пермяков, ты знаешь?