Владимир Колычев - Тюрьма, зачем сгубила ты меня?

– Да, такой жизни не позавидуешь, – сочувствующе сказал Сизов.

Он достаточно много прослужил в тюремном учреждении, чтобы знать, как заключенные относятся к опущенным. Это не жизнь и даже не существование. Это унизительное прозябание на самом дне зловонной ямы.

– Скачок от меня не отстанет, – всхлипнул Карцев. – Даже если на банковский счет деньги ему сброшу, он все равно скажет, что не получал ничего. Снова будет требовать… Но я ему ничего не дам! Я уже расплатился за свою дурость!..

– Ход вашей мысли мне нравится. Но я представляю, что ждет вас, если вы не отдадите долг… Впрочем, выход есть. По большому счету Михалев получил от вас все, что хотел. А раз так, то рано или поздно он успокоится. А вы… Вас я переведу в особую камеру.

– В петушатник? – насторожился Карцев.

– А что, имеются возражения?.. Там, конечно, не санаторий, но там все равны.

– Петухи там…

– А вы, простите, кто?

– Я же не сам, не по своей воле…

– И сокамерники ваши также стали жертвами обстоятельств… Не все, правда, но тем не менее, у вас появится возможность снова почувствовать себя человеком. И спать вы будете на койке, а не в обнимку с унитазом. И в лицо вам плевать никто не будет… Боюсь, что у вас нет выбора, Георгий Степанович. Да и терять вам, я так полагаю, нечего…

– Нечего, – обреченно произнес Карцев.

– И среди обиженных есть жизнь. Думаю, что вы в этом убедитесь.

– Попробую… Мне бы жене позвонить.

– Если я не ошибаюсь, то мобильника у вас уже нет.

– Отобрали. Гудок отобрал…

– Что ж, тогда с моего позвоним…

Сизов не спеша раскрыл скоросшиватель с личным делом Карцева, нашел номер его домашнего телефона, самолично набрал его. Дождался, когда в трубке послышится женский голос, и только после этого передал ее арестанту.

– Катя! Родная! Беда! – заорал в трубку тот. – Нагрели нас на деньги!.. Если вдруг придут, ничего не отдавай! И Максу скажи… Попроси его, пусть людей тебе даст для охраны… Я ему сам позвоню, телефон его дай!..

Карцев положил трубку и умоляюще посмотрел на Сизова.

– Мне бы Максу позвонить. Жена дала сотовые его и его жены… Я понимаю, это расходы, ну за исходящий. Но я компенсирую… И вообще, я должен вам. За содействие…

– Что вы мне должны, то я прощаю, – ушел от скользкого разговора Андрей. – А Максу можете позвонить. Только недолго…

Своему другу Карцев дозвониться не смог. Зато смог связаться с его женой.

– Вика? Привет!.. Да, Гоша. Узнала… Значит, не долго мне жить, – мрачно пошутил он. – Мне бы с Максом поговорить… Нет его, скоро будет… Да как он позвонит, меня сейчас в камеру отведут… Ты передай ему, чтобы он Катерину мою защитил. От уголовников. Ну да, из-за тех денег… Если она деньги у него просить будет, не надо ничего давать. Эти твари все получили… Может защитить? Спасибо. Я знаю… Ну все, спасибо за все. Время у меня заканчивается. Надеюсь на Макса! Прощай!

Карцев положил трубку и какое-то время молча, иступленно смотрел на нее.

– Попрощался, как будто навсегда, – заметил Андрей. – А ведь жизнь продолжается. И еще придет время, когда вы будете смеяться над своими страхами…

– Смеяться? Придет время? – скорбно усмехнулся Карцев. – Если буду смеяться, то сквозь горькие слезы…

К двери он направлялся с низко опущенной головой. Хоть и зачерствела душа у Сизова на тюремной службе, но все же где-то в ее глубинах шевельнулось чувство, похожее на жалость.

Только за Карцевым закрылась дверь, как появился капитан Лыпарев.

– Андрей Палыч, если не в напряг, чайник не одолжишь? – по имени-отчеству, но в общем-то фамильярно обратился он. – А то мой что-то не того…

– Чайник не того? – усмехнулся Андрей. – Кто ж над ним так надругался?

– Да мой-то чайник сам накрылся, – усмехнулся Лыпарев. – А твой?

– Это ты о чем?

– О ком… Это и был тот самый Карцев?

– Какой тот самый?

– Ну, из-за которого тебе Бугримов втык сделал.

Андрей с невеселым видом кивнул. Действительно, было дело. Сегодня утром на служебном совещании начальник тюрьмы упрекнул его в том, что проглядел заключенного. Но упрек этот был скорее в бровь, нежели в глаз. Ведь Бугримов знал, что майор Сизов не сидел сложа руки, в рамках возможного контролировал ситуацию, сложившуюся вокруг Карцева.

– Ничего, разберемся.

– Но мужику невинность не вернешь…

Лыпареву легко было говорить. Вот если бы Карцев сидел в подведомственной ему камере, он бы сейчас сам оправдывался перед Андреем.

– А ты чего за его невинность беспокоишься?