Б. Седов - Бандит по особым поручениям

– Ты заболел, что ли, Витя? – улыбнулся Рома. – В зале сидело девять айзеров, пятеро из бригады Гулько и американо-русский зек, после чего азербайджанцы все померли. Ты горло Халвы видел?

– Видел, – сглотнув слюну и вспомнив о том, что курит, ответил Мокрушин.

Пыхнув дымком, который тут же унес в приоткрытое окно ветер, он покосился на старшего группы.

– А что?

– Какие мысли по этому поводу? Что можешь сказать?

– А что тут говорить? На полу ножи лежали. Одним из них и побрили Халву. Кто-то из своих.

Метлицкий отвернулся к окну и поморщился.

– Мокрушин, если ты не хочешь работать, ты так и скажи. Уйди в райотдел, сядь на квартирные кражи, расслабься, поскучай. Зачем, скажи мне, землю рыть, если у меня в группе человек, который вафли жует? Голова у тебя работает, я знаю. Значит, ленишься. Как думаешь, если тебе морду набить, ты сосредоточишься?

– Что это ты? – изумился Мокрушин.

– Перед тем как прокурорским работникам вещдоки сдать, ты колоду с пола помогал собирать?

– Ну и что далее? – окрысился Витя. – Помогал. Морду… Из тебя, Метлицкий, дурь прет немереная, как из пивного бидона. Неудивительно, что с тобой никто общаться не хочет.

Метлицкий промолчал. Ему было плевать на то, что с ним в УБОП никто не хотел общаться. Он знал, что причин для этого было несколько. Во-первых, у него не было жены и детей, соответственно, не было и обязательств перед семьей. Ему не нужно было ходить в зоопарк, цирк и театр. Походы во все перечисленные заведения он с успехом компенсировал на служебных выездах. Во-вторых, он не любил политику. «Единая Россия» с Басковым, Буйновым и… кто там еще? Неважно. Так вот, «Единая Россия» тут ни при чем. В смысле ни при чем большая политика. О ней он вообще не думал. Под «политикой» в данном случае имеется в виду умение улыбнуться в коллективе, когда шутит начальник, или продолжительно беседовать ни о чем с сослуживцем, которого ты на дух не переносишь. Если Метлицкий видел, что человек дурак, он всегда говорил это ему в глаза, не желая скрывать своего истинного отношения. Может быть, для опера это не самая лучшая черта характера, однако не было еще случая, чтобы такое его поведение хоть раз негативно отразилось на проделанной работе.

Метлицкого не любили, факт. Однако нелюбовь не означает отторжение. Он был лучшим, и не заметить этого невозможно. Его не любило даже начальство. Весь отдел уже четырежды съездил в Чечню. Съездил с отделом, понятно, и Рома. И было странно теперь видеть на праздниках, когда все облачались в парадную форму, что у сослуживцев на груди по одному-два ордена плюс по одной-две медали, а у начальника самого страшного отдела на груди лишь одна медаль «За отвагу». Хреново воюет, что ли?

Отнюдь. Метлицкий и воевал хорошо. В Итум-Кале, где три месяца сводный отряд во главе с Ромой жарил картошку, подставлял сибирский организм под кавказское солнце и пил минералку, стрельба случалась трижды. Первый раз по заставе пальнули из гранатомета. Граната врезалась в «матку» строения и подломила кусок крыши. Второй раз собровец стрелял в пастуха, который гнал тощих коров вдоль минного поля, а третий раз сам Рома, учуяв своим сверхъестественным ментовским нюхом опасность, заставил ночью караульных прострелять местность. Наутро, при осмотре, в двухстах метрах от «зеленки», как раз в секторе ночного обстрела, нашли два использованных шприца с остатками промедола, кровь и обертку от индивидуального перевязочного пакета. И гранату нашли. Вывалилась у кого-то из кармана.

Как и положено, после командировки весь личный состав сводного отряда представили к правительственным наградам. Получил «отважную» медаль и Рома. В ГУВД, при всем почете, из рук начальника. Только вместо «Служу России» майор Метлицкий подошел к микрофону и выдал:

– Я не заслужил этой награды, но, в конце концов, у меня язва, которую я тоже не заслужил.

Больше Метлицкого ничем не награждали, хотя во время второй командировки он вытащил в Сержень-Юрте из-под огня солдатика-«срочника» и сам был ранен. Очевидно, Роме дали возможность спокойно разобраться со своей язвой.

Объяснять что-либо Мокрушину Метлицкий не собирался. Рассматривая в ресторане валяющиеся на полу карты, он мгновенно нашел ту самую бубновую десятку. Дело не в том, что он чересчур внимательный, просто Рома знал, что искал. Он очень хорошо помнил, как в восьмом классе детского дома Гулько, который уже тогда начинал «есть с ворами», рассек на пляже скулу одному из городских мальчишек.