Б. Седов - Бандит по особым поручениям

Для Артура все происходило как во сне. Нереальными были события, оживленными казались предметы. И даже этот молоток, отлетевший в угол комнаты так, словно его притянул магнит.

– Господи…

– Боже мой…

Артура била крупная, как при прошлогодней лихорадке, дрожь. Слишком много потрясений для шестилетнего мальчика за одно летнее утро. Он стоял, растопырив пальцы, судорожно глотал ртом воздух и смотрел, как из черепа сползающего на пол «помятого» выбегает кровь. Она бежала, как ручеек, к которому однажды весной отец возил Артура. Ручей был далеко, за тридцать километров от Ордынки, и мама тогда была недовольна поведением папы, но он все равно повез. И сейчас Артур видел ту же картину: маленькая речка, для которой нет преград. Только тогда она не была такой красной. Но этим утром все было красно…

Значит, на паркете все-таки не папина кровь…

– Держи сосунка! – сквозь сон услышал Артур изумленный визг. – Он Воропаева свалил!! Звоните в «Скорую»!! У кого в подъезде телефон?! Сука Мальков, ты и за свои дела ответишь, и за выблядка своего!!

Артуру казалось, что воздух сгустился в какую-то студенистую массу, в которой расплываются не только изображения, но и звуки. Он видел широко раскрываемый рот товарища «помятого», видел среди его настоящих желтых зубов один ненастоящий – золотой, он видел это искаженное гневом лицо прямо перед собой, но доносившиеся до его слуха слова двигались откуда-то сзади. С той стороны, где стояла соседка – тетя Галя и остальные соседи…

Отец и «помятый» лежали чуть поодаль друг от друга, но мальчишка видел их лица так, словно они прижимались друг к другу щеками. Лицо «помятого» было залито густой черной кровью, она продолжала литься, заползая в ноздри и рот.

Лицо отца было еще страшнее: оба глаза заплыли, как два переспелых раздавленных помидора. Парень вспомнил, как отец, когда была жива мать, а Артур совсем маленький – еще не умел читать, – баловался с мамой на даче. Они, собирая помидоры, вдруг стали хохотать как сумасшедшие и бросаться переспелыми, непригодными для засолки плодами. Как давно это было… Мать с отцом любили друг друга, любили и его, Артура. Поэтому досталось помидором и ему. Было смешно смотреть на отца, когда он смеялся, обнимая мать, и с его щеки сползали густые красные волокна… Это было смешно.

А сейчас папа лежал на полу с кровавыми, раздавленными на лице помидорами и что-то шептал. Пелена перед глазами мешала Артуру видеть и слышать. О чем шептал разбитыми в кровь губами отец? Наверное, он шептал мальчишке то же, что говорил давным-давно, на даче, матери. «Я тебя люблю», – шептал матери отец…

Не в силах смотреть на эту страшную картину, Артур на негнущихся ногах сделал два шага в сторону «помятого», наклонился и вытянул из-под его задравшейся до колена штанины белого плюшевого кролика.

Кто-то в этой квартире должен остаться не униженным. Пусть это будет кролик, раз невозможно остановить этих троих, заламывающих руки отцу…

Мальчишка снова всхлипнул. Взял кролика за лапу, отпустил, снова посмотрел на отца. Тот уже ничего не шептал, просто лежал, положив голову на пол, и прерывисто дышал.

Пол перевернулся, мальчишка потерял сознание…

…и очнулся в пахнущем сырым бельем помещении.

Вверху был треснувший ровно посередине потолок. Он был тщательно выбелен, однако тут и там виднелись странные, словно иней, кристаллические пятна. Артур повертел головой. Справа и слева – пустые, аккуратно заправленные кровати.

Артур сжал и разжал пальцы. Где кролик?

Он всегда засыпал с кроликом, и у него никто не отбирал его до самого утра. Так где же кролик?

Мальчишке и раньше доводилось ночевать в чужих комнатах – ну, в гостях, там, у деда, когда тот был еще жив, но ни в одной из квартир, в которых ему доводилось просыпаться, не было на окнах решеток.

Где кролик?

Может, он в больнице? Но когда он успел заболеть? Еще вчера кролик был здоров… Вчера… Папа. Папа!..

Тяжело задышав, Артур подскочил на кровати и услышал скрип пружин. Этот звук пронзил его мозг и заставил память расставить все события по порядку.

Вчера били отца. Били четверо мужиков, которые…

(Артур всхлипнул. Отец не велел плакать, поэтому он, поймав себя на лихорадочном выдохе, медленно выпустил воздух через ноздри. Звук получился каким-то свистящим, потому что некому было заставить его с вечера как следует высморкаться.)