Б. Седов - Фарт

– Я понимаю, – сказала она, задумчиво ковыряя пальцем в дырке на груди моей модной замшевой куртки, – инструкции тебе до фонаря, но… Ты все-таки почитай. Там нет ничего, что тебе не захочется делать, зато там есть информация, которая поможет сделать тебе то, что ты захочешь. Больше мне нечего сказать.

– Ты, как всегда, права, женщина, – ответил я, попробовав чемодан на вес.

Он весил ровно в два раза больше, чем дипломат с миллионом.

Этого и следовало ожидать, подумал я, и, чмокнув Риту в нос, стал подниматься по скрипучему металлическому трапу, напомнившему мне Волгу, пристань, пароходы… но поднимался я на борт бывшего военного самолета, а вместо Волги меня ждали извилистые южноамериканские речки, в которых кишели крокодилы и ядовитые змеи, а по поверхности воды, яко посуху, резво носились ящерицы, которых местные называли Иисусом Христом, а ученые – просто василиском.

Значит, так. Деньги при мне, о том, что я лечу в назначенное место, встречающие уже оповещены, вооруженные камрады, сидящие рядом со мной в кузове этой воздушной колымаги, радостно потирают руки, предвкушая борьбу и стрельбу, значит, все в порядке. Между прочим, эти камрады понравились мне тем, что не смотрели на мой чемодан жадными глазами. Два миллиона долларов на десятерых – совсем неплохо. Взяли бы да и грохнули нас четверых, а деньги распилили между собой. Как раз по двести тысяч на брата.

Но – нет! Я совершенно ясно читал на их лицах радость, проистекавшую от того, что в этом чемодане лежало два миллиона билетов на аттракционы, которые они, судя по всему, любили больше всяких денег и больше той благополучной жизни, которую эти деньги могут дать каждому из них. Так что их можно было даже уважать за некоторое подобие идейности. Но лучше бы ее не было. Да и их тоже.

– Снижаемся! – прокричал Педро сквозь шум двигателей и дребезг металлического туловища престарелого воздушного монстра.

Я кивнул и покрепче взялся за облупившийся железный подлокотник.

Самолет затрясся и стал снижаться так быстро, что я назвал бы это падением, но местные, нимало не обеспокоенные этим, чувствовали себя, как колхозники, которых везут на прицепе за трактором «Беларусь», и, заразившись их фатальным безразличием, я почти спокойно посмотрел в иллюминатор.

Сельва приближалась подозрительно быстро, под самым днищем самолета замелькали верхушки деревьев, я сжался, ожидая, что они сейчас начнут хлестать по железному, помятому многочисленными небрежными посадками, брюху, но тут понял, что пилот ловко направил самолет на длинную поляну и колеса наконец коснулись земли. Ощущение было такое, будто, трясясь по проселочной дороге на грузовике, ты вдруг на полном ходу свернул на картофельное поле.

Мои зубы за двенадцать тысяч долларов залязгали, глаза запрыгали в орбитах, а уши, как мне показалось, захлопали по голове. Самолет подпрыгивал, гремя и скрипя, но скорость становилась все меньше, и наконец наступила тишина.

Посмотрев на своих ребят, я увидел, что они, как и камрады, отнеслись к этому рискованному полету и еще более рискованному приземлению совершенно равнодушно и, потягиваясь и почесываясь, направились к открывшемуся в стене самолета овальному люку.

Вздохнув, я встал и, взяв чемодан, последовал за ними.

Через полминуты я уже стоял на твердой земле, но мои ноги, да и вообще весь организм все еще чувствовали вибрацию, тряску и железный зуд, которые не прекращались на протяжении двух часов полета. Оглядевшись, я увидел, что небольшая толпа одетых в традиционный камуфляж цыганообразных аборигенов с веселыми криками закатывает видавший виды воздушный грузовик под маскировочную сеть, и скоро его уже нельзя было увидеть с воздуха…

Дисциплина, мать ее, кто бы мог ожидать!

Повернувшись в другую сторону, я увидел группу встречающих, которая состояла из седого кабальеро, тоже одетого в камуфляж, но более высокого сорта, двух рослых то ли спецов, то ли профессиональных бандитов и…

И невысокой умопомрачительной красавицы, которая держалась за локоть седого и с улыбкой смотрела на меня.

Это была то ли смуглая испанка, то ли мулатка, в общем, ее черные волнистые волосы отливали в синеву, огромные глаза, казалось, состояли только из бездонных черных зрачков, крупные чувственные красные губы заставляли смотреть на них не отрываясь – в общем, этакая роковая Кармен с одеколонной этикетки.

Шлюха, конечно, я это дело за версту чую, но – какая!