Б. Седов - Фарт

А с другой стороны, предположим, я – игрок, нет, не Игрок из команды Наринского, а просто игрок, скажем, в рулетку. И проигрываю я свои несметные богатства где-нибудь в Лас-Вегасе или Монте-Карло. Получается, что я выбрасываю свои деньги на ветер? Так, да не так – благодаря мне живут и кормятся крупье и официанты, охранники и уборщицы – в общем, все те, кто это казино, а следовательно, и меня обслуживает. Главный куш достается, конечно, владельцу казино, но и он не закапывает деньги в землю или сжигает их в печке-буржуйке – нет, он покупает машины, яхты, самолеты и кучу других, в общем-то не нужных по жизни вещей, давая таким образом работу тысячам других людей – механикам, строителям и инженерам…

В общем, если начать рассуждать на эту тему, то можно и голову вывихнуть.

Однако Игроки эти, чтоб им сгореть, вроде не вывихивают. Но, может быть, именно потому, что она у них и так вывихнутая. Хотя, судя по всему, они знают что делают и оно у них получается.

Ладно, об этом можно будет подумать как-нибудь в другой раз. Сейчас у меня и без этого проблем хватает, да и подумать есть о чем. Хотя бы о том, что же такое интересное меня ждет на этот раз. Правда, о том, что ждет, догадаться нетрудно – будут меня всячески обхаживать да уговаривать, чтобы дал я свое согласие, потому что нужен я им, и позарез, видимо, нужен, иначе положили бы меня там же, на убогой терминаторской вечеринке. Или немного погодя Ритуля ненаглядная сотворила бы со мной что-нибудь в гостинице – скажем, затрахала до смерти, но я им живой нужен, и потому транспортируют меня добры молодцы через океан-море синее прямо в лапы Чудища, что «обло, озорно, стозевно и лаяй». Так вроде у Радищева сказано…

А насчет чудища, которое озорно и лаяй, так была у меня история с одним таким чудищем. Захожу я однажды в бар, «Over the top» называется, а по-нашему – «Изо всех сил». Устроился за стойкой, заказал стакан водки без тоника и без льда.

Рядом сидит громила метра под два, руки – как у меня ноги, рукава короткие и весь в татуировках. Молнии, черепа и прочее безобразие. Услышал, что я заказал, усмехнулся и говорит с акцентом:

– Русский курва!

Я удивился, поворачиваюсь к нему, смотрю на всю эту красоту его и спрашиваю, естественно, по-английски:

– А ты вообще знаешь, что это значит?

Он тоже повернулся ко мне, чтобы я лучше видел, какой он большой и широкий, и молчит. Видать, думалка у него не очень работает. Ну, я ему вкратце объяснил, что он сказал. Он все молчит и только ухмыляется.

– Скажи-ка мне, браток, ты вообще много русских знаешь, чтобы так рот открывать – спрашиваю.

А сам со стульчика слезаю и чувствую, что сейчас будет весело. Он, конечно, тоже слез, и видно, что радуется предстоящему удовольствию – он же такой большой! Остальные, кто в баре сидел, замолчали и смотрят, чем дело кончится.

А кончилось оно очень быстро.

Может быть, он по части на руках побороться или пива ящик выпить – мастер, но, когда я ему засадил от всей души в лоб, то повалился он, как трехстворчатый шкаф. А я ушел от греха, так и не выпив свою русскую водку.

Вот тебе и чудище.

Я открыл глаза и, чувствуя, как сто граммов коньяка согревают мой желудок, а заодно и душу, обратился к сидевшему слева федералу:

– Слушай, как тебя звать?

– Володя, – охотно отозвался он.

Видать, коньяк дошел куда надо, и теперь он не прочь был почесать языком.

– Очень приятно. А я – Костя.

– Я знаю, – усмехнулся он, – в сопроводиловке написано.

– Понятно. А может быть, там еще написано, по какому поводу вы меня везете в Россию, в жадные руки безжалостных костоломов из ФСБ?

– Не, не написано, – ответил он, – наше дело маленькое. Получить, расписаться, привезти, сдать, расписаться. Короче, – сдал, принял, протокол, опись… И все дела. Ну, знаем мы, что ты Знахарь, вор в законе… И все. Больше ничего.

– Не густо, – ответил я.

Но и без его комментариев было ясно, что в России продолжится разговор с Наринским, который не отпустит меня просто так. Он не скажет, ну ладно, Знахарь, не хочешь быть с нами – не надо. Можешь идти на все четыре стороны и заниматься чем угодно.

Так он точно не скажет. Потому что получается, что именно он, Наринский, со своими Игроками дал мне все, что я имею на сегодняшний день, все, включая красавицу Маргариту, и те сокровища, и ту власть, которые, казалось бы, я добыл своими руками и своей кровью, добыли на самом деле Игроки, пользуясь мною как инструментом-манипулятором, который применяют там, куда человеку так просто не добраться, или там, где находиться крайне опасно. Опасно для Игрока, а не для меня, со мной-то считались не больше, чем слесарь считается с мнением пассатижей. Но теперь все изменилось, я перестал быть пешкой на их шахматной доске, и если не ферзь, то фигура во всяком случае значимая, а фигур за просто так хороший шахматист не отдает.