Б. Седов - Искатель неприятностей

Не выйдет, господа! Ведь предупрежден – значит, вооружен. А я точно знаю, что от вас можно ждать неприятных сюрпризов.

Ко всему прочему есть еще один аргумент за то, чтобы отправиться в эту поездку. – Я надел пальто и поднял оказавшийся довольно тяжелым чемодан. Пора в путь. – Этот аргумент – Василиса, родная племянница одного из руководителей чертовой полуправительственной структуры. У меня будет две недели на то, чтобы выкачать из девочки с лиловыми волосами побольше информации о ее загадочных покровителях.

Правда, она умеет держать язычок за зубами.

Но ведь и я не лыком шит!» – улыбнулся я и, заперев за собой дверь, принялся нетерпеливо названивать в соседнюю квартиру.

Сборы у Василисы явно затягивались.

А я хотел отправиться в путь с запасом по времени. Не было никакого желания гнать по скользкому Выборгскому шоссе.

Я явно переоценил свои силы.

Никакой информации выкачать из Василисы не удалось. Единственное, чего я добился, – это довольно лаконичного рассказа девочки с лиловыми волосами о своем сиротском детстве и юности.

Ее мать умерла, когда Васюте было всего несколько часов от роду. Отец, военный специалист (Василиса так и сказала: «военный специалист», предоставив мне самому домысливать, что это за специалист такой) в одном из глухих гарнизонов Амурской области, оказался перед выбором: либо бросать службу и полностью посвятить себя новорожденной дочке; либо отправить ее на время в дом малютки; либо подыскивать няньку.

Вокруг хватало безработных и одуревающих от безделья офицерских жен, готовых за небольшое вознаграждение нянчиться с Василисой, но ее отец неожиданно сделал поразивший всех выбор: передал дочь семейной паре старых китайцев, живущих в двух километрах от военного городка со своего огорода и таежного промысла.

И он не ошибся. Китайцы с лихвой оправдали оказанное им доверие, отнеслись к воспитанию ребенка с полнейшей ответственностью. И со своим пониманием, которое опиралось ни много ни мало на классическую даосскую философию. Фэнлю [21]начали прививать Василисе уже с первого года жизни.

Девочка росла на удивление здоровой и крепкой, опережая сверстников как в физическом, так и в интеллектуальном развитии. К трехлетнему возрасту она свободно говорила сразу на двух языках – китайском и русском, а в четыре годика одновременно выучила первые буквы и первые иероглифы – «И», «Ци» и «Ли». [22]Когда пришло время поступать в школу, семилетняя Васюта проучилась в первом классе всего неделю, после чего педсовет решил, что девочке делать там нечего, и она сразу шагнула на год вперед.

Когда ей исполнилось одиннадцать лет, отца перевели в Петербург, где девочка впервые встретилась со своей теткой – родной сестрой покойной матери. Хотя не по годам невозмутимую Василису, воспитанную на принципах у-цзи, [23]было непросто чем-либо пронять, Борщ ее потрясла. Потребовалось немалое время, чтобы привыкнуть к ледяному характеру тетки, не умеющей ни шутить, ни улыбаться, зато отлично знающей, как сле– дует отдавать приказания и требовать дисциплины. Отец был с головой погружен в какие-то дела, общаться в основном приходилось с Татьяной Григорьевной – точнее, не общаться, а подчиняться. И стараться не обращать внимания на муштру, к которой Борщ прибегала с не меньшей охотой, чем узколобый армейский сержант.

Не обращать внимания? Что может быть проще!

Этому-то как раз Василиса была обучена великолепно. Спасибо сиши [24]Мину, с детства привившему своей подопечной способность неосознанно отсеивать всю доставляющую хоть незначительный дискомфорт шелуху, пропускать мимо себя выбивающие из равновесия мелочи и в самых непростых ситуациях обретать душевную гармонию и полнейшую расслабленность – фансун.

Случилось невероятное: девочка сумела поладить с деспотичной теткой. Более того, заставила ту посмотреть на себя другими глазами.

И вот тут Борщ наконец разглядела, что имеет дело с необычным ребенком. Одаренным. Коммуникабельным. Который отлично учится в школе, замечательно ладит со сверстниками и в классе, и во дворе, и в то же самое время способен на несколько часов уйти из повседневной реальности в свой внутренний мир и, оттачивая до зеркального блеска, десятки… сотни раз повторять у себя в комнате сложнейшие тао. [25]

«Это что за школа? – однажды проявила интерес к занятиям девочки тетка. – У-шу?»

«Тайцзи-цюань. – Василиса с закрытыми глазами сидела посреди комнаты на шпагате. – Одно из направлений нэй-цзя. А нэй-цзя – это мягкий, „внутренний“ стиль в цюань-шу».