Б. Седов - Крест в законе

Таганцев отдыхать не собирался. Все Настины удары были им успешно блокированы. А в тот момент, когда она, развернувшись пропеллером, рассчитывала ударить его в затылок, Таганка чуть присел и успел перехватить ударную ногу снизу.

Резкий рывок вверх - и Настя оказалась на спине, больно ударившись о землю.

Андрей навалился сверху, проведя удержание, блокировав руки Насти болевым приемом.

- Слушай… - тяжело дыша, заговорила она. - Мы не часто с тобой деремся?

- Нормально, - в тон ей ответил Андрей. - Как там говорят? Милые бранятся - только тешатся… А-а!!! - Вскрикнул коротко.

Настя умудрилась-таки снизу дать ему коленом в пах.

Обессилевшая после борьбы, она с трудом стала выбираться из-под Таганки, пока он корчился от боли. В конце концов ей это удалось. Но до полной победы было еще далеко. Таганцев, как клещ, вцепился в ее ногу и не отпускал.

- Да пошел ты! - зло выкрикнула она и со всего маху ударила его ногой в лицо.

Залившись кровью, Андрей откинулся на затылок.

Настя побежала в дом.

Разгорячившись в схватке с Таганцевым, она влетела в комнату, не осмотревшись.

Напрасно.

Стоило ей переступить через порог, как тут же на голову обрушился деревянный табурет. Это Женька Усольцев так нелюбезно встретил ее.

От удара потеряв сознание, Настя рухнула на пол.

- Ну чего, блин, телишься?! - закричал ему все еще связанный Лопатин. - Давай меня развязывай!

Ворвался Таганцев, включил свет. Увидал на полу Настю. Рядом валялись расколотые части табурета. Голова Насти была залита кровью.

- Пацаны, вы чего, охренели?! Вы же убили ее! - он присел перед Настей, бездыханной и распластанной на полу. Попытался нащупать пульс на шее, у сонной артерии. Потом взял ее за запястье. Растерянно посмотрел на Лопатина, перевел взгляд на Усольцева: - Мужики, она мертвая…

Вот вам жизнь без прикрас,

Без утайки и сплетен.

Обреченный спецназ

Ни за что не в ответе.

Подготовка к любому боевому выходу в составе штурмовой или разведывательно-диверсионной группы была для полковника госбезопасности Виктора Даниловича Коновалова своеобразным ритуалом, основой которого служил принцип: «Не покаешься - не согрешишь, а не согрешишь - не покаешься».

Сумасшествие это началось еще в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году в Афганистане, незадолго до вывода ограниченного контингента советских войск из этой не дружественной нам страны.

Коновалова, тогда еще лейтенанта, выпускника «вышки» - Высшей школы КГБ при Совете Министров СССР - угораздило вляпаться в неимоверное дерьмо. Незадолго до окончания сдачи государственных выпускных экзаменов он, не сдержавшись, набил лицо сокурснику, которого уличил в мелкой краже. Веня Сорокин беззастенчиво таскал из тумбочек однокашников всякую ерунду: бритвенные станки Gillette с двойными «плавающими» лезвиями (тогда еще жуткий дефицит, привозимый втихаря из-за границы), сигареты Marlboro (оттуда же), голландские презервативы с «усиками» и ароматом садовой земляники.

Все в общежитии о пакостях Венечки знали. Но связываться не хотели, особенно когда до получения дипломов оставались какие-то полтора месяца. К тому же разного заграничного хламья у слушателей «вышки» всегда было в избытке, ибо простые смертные здесь не учились. Большинство будущих гениев разведки и контрразведки имело солидных родителей. Папаши и мамаши трудились на благо Отечества, как правило, консулами, торговыми советниками, военными атташе или даже посланниками.

И все бы Вене сошло с рук, если бы не покусился он в припадке клептомании на самое святое - бутылку «Бурбона», специально припрятанную Коноваловым, чтобы отметить успешную сдачу экзамена по предмету «научный коммунизм». Этого ему Виктор простить не мог.

Веня как раз распивал содержимое бутылки, закрывшись в кабинке туалета, когда Коновалов занимал соседние «апартаменты». Запах виски неожиданно перебил все другие естественные запахи. И это не могло не насторожить.

Заглянув через невысокую перегородку, Коновалов обалдел от такой наглости.

Веня, развалившись, сидел на унитазе и хлебал из горла!

Перемахнуть через перегородку было делом одной секунды. А дальше Вене пришлось пить не из горла фирменной бутылки, а из того самого унитаза.

Да, не повезло Сорокину. А Коновалову, как оказалось в конечном счете, не повезло еще больше.

Отец Вени Сорокина руководил резидентурой советской нелегальной разведки в одной западной стране. Имел генеральские погоны и, говорят, был лично знаком с Михаилом Сергеевичем Горбачевым.