Борис Седов - Наследница

«М-да, а ведь прав оказался толстяк, когда говорил, что на этой дискете Клондайк. Так и оказалось. Если этим грамотно распорядиться, можно поднять приличные бабки. Рассказать Аристарху? Не рассказывать?»

Нелегкий выбор. Который Дрюкер пытался сделать всё утро.

Пока сбивал сон под чуть теплым душем.

Пока варил кофе.

Пока несколько раз снимал телефонную трубку… и опять клал ее на место.

И всё-таки он решил, что не будет кидать приятеля и пытаться в одиночку заграбастать то, что удастся выручить за диск с информацией, который сейчас лежал около монитора. К тому же, никаких путных мыслей насчет того, кому слить компромат, в голову не приходило. Не исключено, что Аристарх предложит что-нибудь интересное. Дрюкер набрал номер его телефона.

Никто не отвечал.

«Завалился спать и отключил телефон, — предположил Влад и принялся одеваться. — Или свалил к каким-нибудь шкурам тратить свои жалкие баксы. Ничего, толстопятый, скоро мы загребем в десять раз больше, чем нам дала эта красотка Тамара. Да какое там в десять! В сто раз, как минимум!»

Он нацепил на своего Лабрадора ошейник и вместе с ним отправился к Аристарху домой. Уже давно готовой лопнуть собаке не терпелось на улицу. А обалдевшему от привалившей удачи Дрюкеру не терпелось рассказать приятелю, на какую золотую жилу они наткнулись. Он не знал, что ему никто не откроет.

Уже никогда не откроет.

В Совет директоров «Богатырской Силы» входят четырнадцать человек.

Четырнадцать лощеных, напомаженных рыл за длинным столом в конференц-зале.

Четырнадцать костюмов по полторы тысячи баксов, четырнадцать накрахмаленных воротничков и четырнадцать тщательно завязанных галстуков.

Четырнадцать благополучных, знающих себе цену мужей. Самому молодому — директору Южно-Карельского ЦБК — лет сорок пять. Самый старший — председатель с удивительно соответствующей его положению фамилией Бос (правда, с одним «с» на конце) — еще не достиг пенсионного возраста.

Я обвожу взглядом конференц-зал и с трудом удерживаюсь, чтобы не поежиться. В подобной компании мне бывать еще не доводилось. Я чувствую себя маленькой девочкой, потерявшей родителей в людном универмаге; двухнедельным кутенком в окружении матерых волков, таймырским оленеводом, случайно забредшим на церемонию вручения Оскаров. Хочется повернуться и бежать… бежать… бежать без оглядки.

Сама не понимаю себя, своего состояния. Что со мной происходит? Чего испугалась? Уж чем-чем, но тем, что застенчива, или тем, что трусиха, я никогда похвастаться не могла. И вдруг прямо-таки отнялся язык. Какого дьявола! Или сегодня встала не с той ноги? А ну-ка собраться, взять себя в руки.

И — вперед!

Я поднимаюсь со стула. И прямо физически ощущаю, как в меня вперяются четырнадцать оценивающих взглядов. Четырнадцать — это если не брать в расчет двух секретарш, примостившихся за маленькими столиками в углу зала, и Пляцидевского, которому, чтобы занять место на галерке и понаблюдать со стороны за этим сверхсекретным советом, пришлось заверять у нотариуса копию доверенности на управление моими делами.

— Добрый день. Очень приятно наконец-то воочию лицезреть не по запчастям, а в сборе могучий двигатель «Богатырской Силы»… — Я начинаю со вступительной речи, которую мне не поленился составить Пляцидевский, а я ее вызубрила наизусть, чтобы не выглядеть посмешищем, читая по бумажке. Сначала я произношу короткий, но витиеватый пролог. А потом коротко представляюсь, заострив внимание на том, что теперь являюсь владелицей контрольного пакета акций концерна и готова взвалить на себя обязанности президента. А потом меня неучтиво перебивают.

— Пока этот вопрос ставить рано, — решительно произносит высокий худощавый мужчина с глубокой лысиной и почти полным отсутствием подбородка. Перед началом собрания он довольно приветливо представился мне: «Мензельсон Лев Владимирович. Финансовый директор этого столпа лесной индустрии». А я пришла к ошибочному заключению, что он даже очень располагает к себе. Оказалось, что нет. Проклятый махровый евреишка, который посмел прервать мою тронную речь! — Виктория Карловна, ведь официально передача наследства не утверждена, налог не уплачен. Не понимаю, какое вообще вы имеете право созывать совет директоров. Решили поиграть в хозяйку, отнять у нас время?