Борис Седов - Пленница

— Какой допрос? — Дядя удивленно уставился на нее. И сразу смущенно рассмеялся, сообразив, что перегнул палку. — Тамара, девочка, сядь на место, пожалуйста. И поверь, я совершенно не собираюсь к тебе придираться. Но и меня, и Светлану Петровну искренне беспокоит то, что ты будешь праздно гробить здесь свое время. Ты приучена жить на всем готовеньком. Твои родители воспитали тебя…

«Не трогай моих покойных родителей, сволочь!»

— Анна Ивановна, — снова переключил внимание на хозяйку дядя Игнат. — Лучше расскажите мне вы. Без утайки, — заговорщицки улыбнулся он. — Есть у вас жалобы на Тамарино поведение? Не устали еще от нее?

— Как можно, Игнат Анатольевич! — искренне всплеснула руками тетя Нюра. — Замечательная девчушка!

— Только бездельница.

— Да что ж вы хотите? Отдыхать же приехала, не работать.

— А вот Света серьезно рассчитывала на то, что Тамара хоть немного поможет вам по хозяйству…

— И чего нам там помогать? — перебила Анна Ивановна. — А то мы с дедом не справимся сами! Надо бы было, так уж поверьте, не постеснялись бы, попросили. А так пускай отдыхает.

— И как же она отдыхает? — прилип, словно банный лист к заднице, дядя. В его извращенном воображении забота о взятой под опеку племяннице, должно быть, отождествлялась именно с тем, чтобы отыскать у нее какие-нибудь недостатки и с энтузиазмом революционера-фанатика начать вырубать их под корень.

«Что же, флаг тебе в жопу, — улыбнулась Тамара. — Обломаешься».

Но ищущий да обрящет. Бесхитростная Анна Ивановна вдруг начала выдавать такие подробности о Тамарином времяпрепровождении, что у той от ужаса перехватило дыхание. Все, что деревенской старушке казалось совершенно невинным в поведении девочки, для дяди как раз и являлось этими вожделенными объектами для вырубки. И он довольно потирал руки, с циничной улыбочкой слушая о том, что племянница завела себе много друзей и подруг, что у нее даже появился ухажер — очень хороший мальчик, приехавший на каникулы из Москвы, что каждый вечер они вместе ходят в поселок в кино и на танцы, и Тамара домой возвращается только под утро.

— Одним словом, шляешься ночи напролет?

— Что значит шляешься!

— Тебе сколько лет, девочка?

«Сколько лет? Ах, ты, типа, не знаешь! Конечно! Спроси я сейчас, в каком месяце у меня день рождения, и ты оказался бы в глубоком дерьме».

— Тринадцать.

— И какие в этом возрасте могут быть мальчики?

— Кирилл всего лишь мой друг. И не более.

— «Не более», — передразнил дядюшка. — Сегодня друг, а завтра, глядишь… — Он многозначительно помолчал, не отрывая жадного взгляда от бутылки вина, которую поставил на стол Петр Тимофеевич.

— Послушать вас, дядя Игнат, — язвительно улыбнулась Тамара, — так мне в тринадцать лет нельзя иметь никаких друзей.

— Не утрируй, девочка. Ничего подобного я не говорил. Дружи на здоровье с этим Кириллом. Общайтесь. Играйте. Ходите вместе на реку, в лес. Но только днем. Никаких ночных гулянок…

— В клубе ночами полно девчонок, которым не то что тринадцать, а меньше. — Тамара не сдавалась, но уперся и дядюшка.

— Хотел бы я знать, что за родители у этих девчонок? — заметил он. — Местные алкаши, которым глубоко наплевать, что вырастет из их дочерей?..

«А сам-то ты кто? Не алкаш? Или тебе, скажешь, не наплевать, что получится из меня?»

— …Мы со Светланой Петровной возложили на себя ответственность за твое воспитание. И не хотим, чтобы ты, шляясь по танцам, создала нам проблемы. Исполнится восемнадцать, делай что хочешь. Никто тебе и слова не скажет. Анна Ивановна, я вас попрошу: проследите за тем, чтобы Тамара вовремя возвращалась домой. И привлеките ее к работе по дому. У вас большой огород, и я не сомневаюсь, что там полно грядок, которые нуждаются в прополке. К тому же сейчас пора сенокоса. Так грабли ей в руки — пусть помогает. И еще одно. Мы со Светой приедем через пару недель и хотели бы, чтобы к этому времени моя племянница набрала ягод и научилась варить варенье. А сейчас… — Дядя посмотрел на часы. — Петр Тимофеевич собрался затапливать баню. Помоги ему наносить воды.

«Баню сегодня будут топить лишь потому, что приехал ты. Так сам и таскай эту воду».

— Хорошо, наношу. Только мне надо предупредить Кирилла, что я теперь под домашним арестом.

— Перебьется Кирилл. Если он о тебе беспокоится, то явится сам. А ты занимайся делами. И прекрати нести чепуху про домашний арест. Наносишь воду, сможешь сходить погулять. Все. Свободна, девочка.