Б. Седов - Рок

Марафет взял стоявший у стенки стул, поставил его спинкой вперед напротив Маргариты и уселся на стул верхом. Положив руки на спинку, он оперся на них подбородком и посмотрел на Маргариту долгим взглядом.

Ненависть в его глазах сменялась животным желанием, на смену желанию приходила страсть маньяка, наслаждавшегося беззащитностью жертвы, неожиданно для себя он начинал почти восхищаться умом и смелостью этой женщины, и, наконец, Маргарита увидела в его взгляде расчетливую жестокость, говорившую о том, что все эти романтичные переживания - всего лишь сиюминутная слабость.

На самом деле Марафет просто хотел выяснить, кто послал к нему эту умопомрачительную шпионку, что у нее общего с Боярином, и вообще - чем все это пахнет. И для этого он был готов на все. Гнев улегся, боль от сознания того, что любви не будет, да и не могло быть, утихла, и остался только болезненный интерес к тому, что же он услышит, когда заставит эту красивую суку говорить. А в том, что он сможет развязать ей язык, он не сомневался.

- Ну что же, - сказал Марафет, решившись, наконец, начать допрос, - время пришло. Я не буду тебя ни о чем спрашивать, потому что ты сама прекрасно знаешь, что меня интересует. А для того, чтобы ты начала рассказывать об интересующих меня вещах, я сам расскажу тебе, что буду делать для того, чтобы ты стала разговорчивой.

- Дай сигарету, жаба, - сказала Маргарита, презрительно глядя на Марафета.

Он удивленно поднял брови и, улыбнувшись, заметил:

- А как же «вы», а как же «сударь» и прочее?

- Обойдешься.

- Что ж… Это упрощает дело. Пытать женщину из высшего общества, может быть, и занятно, но такую… Такую - проще. А сигарету я, конечно же, дам.

Он достал из кармана сигареты, прикурил одну и сунул в губы Маргариты огоньком вперед. Маргарита дернулась и отвернулась, насколько позволял скотч, обмотанный вокруг ее шеи.

- Ах, простите, ошибся! - воскликнул Марафет, перевернул сигарету и вставил ее Маргарите в рот. - Я вас не обжег?

Она презрительно посмотрела на него и глубоко затянулась.

Пока Маргарита курила, пепел падал ей на ноги, и Марафет следил за тем, как серые невесомые комочки скатывались на ее гладкие бедра, едва прикрытые и без того короткой, а теперь, после возни с привязыванием к креслу, высоко задранной белой юбкой.

Докурив сигарету до самого фильтра, Маргарита выплюнула окурок, и Марафет, проследив за тем, как он закатился под стол, сказал:

- Это вам не идет. Впрочем, скоро вам мало что пойдет. - И вдруг, подавшись к ней, заорал: - Ты что, курва, о себе думаешь? Ты думаешь, что я так и буду играть с тобой в джентльмена? Сука!

И, так же неожиданно успокоившись, он усмехнулся и сказал:

- Посмотри на свои гладкие ухоженные ногти. Я вырву их плоскогубцами, и ты будешь всю оставшуюся жизнь прятать свои изящные пальчики. Это, конечно, если они успеют зажить до того, как ты превратишься в холодное гнилое мясо. А еще… - Он посмотрел на ее грудь. - А еще я возьму кусачки и откушу твои соски. Твои прекрасные крупные и твердые соски. Как, нравится?

- Нет, не очень. А ты сам собираешься делать это? Не стошнит?

- Не стошнит. А если стошнит, то позову кое-кого из своих пацанов. Некоторые любят такое.

- А самому, значит, слабо, - разочарованно протянула Маргарита.

- Ну и слабо, - согласился Марафет, - только для тебя от этого ничего не меняется. А еще… Ты знаешь, что значит - осквернить рану?

- Пока не знаю, хотя слышала это выражение.

- Так я тебе расскажу, - кивнул Марафет и, достав сигареты, закурил. - Это когда грязный бандит всаживает тебе в бок нож, а потом, вынув его, начинает трахать тебя в эту дырку. В горяченькую и мокренькую. Сечешь?

- Ага. Так меня еще не трахали.

- Могу устроить.

- А что еще можешь, кроме этого?

- Я много чего могу. Но в первую очередь тебя будут трахать до тех пор, пока у тебя матка через рот не вылезет. Это - точно.

- Так меня тоже еще не трахали.

- Уверяю тебя, это не так приятно даже для нимфоманки. Первые несколько часов ты, может быть, еще сможешь получать удовольствие. Но потом начнется кое-что другое. А часиков через тридцать… Ну, сама увидишь.

Маргарита посмотрела на Марафета и сказала:

- Дай еще сигарету.

- Да сколько угодно! - ответил он и вставил ей в губы прикуренную сигарету, но на этот раз уже без фокусов.

Прищурившись от дыма, попавшего в глаз, Маргарита задрала голову, выпустила дым в потолок и спросила:

- Хорошо. А если я расскажу тебе все, что тогда? Ты меня отпустишь?