Дон Пендлтон - Тайфун над Майами

— Мой поставщик, amigo, ваш враг, я в этом убежден на все сто процентов.

— А как вы думаете, где я беру свое оружие? — спросил Болан.

Они переглянулись и одновременно расхохотались, потом Торо принял из рук Болана М-16 с гранатометом и благодарно поклонился ему.

— Такое оружие, Matador, слишком дорого для нас. Но мы благодарим вас за советы и инструкции. Эти вещи займут достойное место в нашей коллекции.

— Погодите, — сказал Болан. — Это еще не все.

Он снова сходил к машине и вернулся с кожаным чемоданчиком в руке. Открыв его, Мак вытащил пачку двадцатидолларовых банкнот, пересчитал их и сунул себе за пояс.

Торо с недоумением наблюдал за ним. Болан закрыл чемоданчик и протянул его кубинцу.

— Это вклад Матадора в Causa de Cuba. На эти деньги вы сможете купить себе несколько хороших вещичек для охоты на змей.

Торо просиял.

— Да, мы купим оружие для охоты на змей! Не знаю даже, как вас благодарить, сеньор Болан…

— Вы это уже и так сделали, — заверил его Болан.

Кубинец больше не мог сдерживать себя. Он повернулся к соотечественникам и что-то быстро затараторил по-испански.

— Нет! Не может быть!

— Да! Да!

Торо щелкнул замками, откинул крышку чемоданчика и стал пригоршнями вытаскивать из него доллары.

— Американские доллары, muchos, muchos dinero, amigos, para la causa…

Болан спокойно упаковывал свое оружие, пока Торо восторженно потрясал перед изумленными лицами своих соратников пачками зеленых банкнот.

В мешок для гольфа Мак бросил пачку денег, которую оставил себе, застегнул клапан и отнес мешок в машину. Коробки с боеприпасами для автоматического гранатомета «ханиуэлл» он поставил у ступеней веранды и, захватив с заднего сиденья «шевроле» свои вещи, вошел в дом. Во дворе осталась ликующая и с каждой минутой растущая толпа радостных повстанцев. Маргарита пропустила Болана в салон, не сводя с него жгучего взгляда черных глаз. Мак с трудом дотащился до спаленки, свалил на пол свои чемоданы и буквально рухнул на кровать. Он умирал от усталости, к тому же его раздражали слишком узкие плавки, пропитанные морской солью и пылью. Он едва поднялся с постели, стащил их и, швырнув на пол, снова лег. Сон пришел к нему моментально, и Мак забылся легким тревожным сном солдата.

Время для Болана словно остановилось, однако когда он проснулся и рывком сел на кровати, то понял, что проспал несколько часов кряду. В доме царила мертвая тишина. Казалось, будто все, сговорившись, замолчали, чтобы дать ему возможность отдохнуть и снова набраться сил. Но его обостренные чувства подсказывали, что в темноте рядом с ним стоит кто-то чужой. Болан инстинктивно сжался, как стальная пружина, и приготовился к прыжку, но прикосновение к свежей, ароматной и нежной коже отрезвило его.

— Маргарита? — шепнул он.

Она неслышно приблизилась и со вздохом наслаждения прижалась к нему своей высокой тугой грудью. Девушка впилась жаркими губами в его рот и опустилась на него, плотно прижимаясь бедрами к его обнаженному телу.

Болан перевернул ее на бок и, не без сожаления, прервал сладкий и долгий поцелуй.

— Мне не на что жаловаться, — тихонько проговорил он. — Но вы убеждены, что не выходите за рамки гостеприимства, оказанного мне Торо?

Кроме имени Торо, она ничего не поняла. Маргарита изъяснялась по-английски с большим трудом.

— Торо no… habla?.. не говорить так. Маргарита говорит так.

Она снова вздохнула, и ее губы горячо зашептали Маку в ухо:

— Я soldada, no? Пришло время, no? El Matador говорит «да»?

Болан провел рукой по шелковистой гладкой коже ее бедра, положил Маргариту на спину и нежно поцеловал в шею.

— El Matador еще как говорит «да»! — пробормотал он.

Девушка негромко рассмеялась, снова перекатилась на бок и забросила на Болана горячую длинную ногу.

— No cansado? — спросила она серьезным голосом.

— «Не» что? Устал? Нет, Маргарита, вовсе нет.

— Люби меня, Мак. Маргарита esta soldada tambien, Да, Мак?

Болан понял ее. Она хотела сказать, что они оба были солдатами. Завтра вечером они, возможно, встретятся со смертью. Но этой ночью они будут любить друг друга так, как могут любить только солдаты перед своим последним боем. Мак обнял девушку. Губы Маргариты нежно и ласково касались его груди, а между поцелуями с них срывалось только одно слово:

— Мак, Мак, Мак…

Они слились в едином порыве любви и на короткий миг забыли про свои войны, кровь, грязь и боль.

Когда Болан проснулся, он был один. Комнату освещала тусклая керосиновая лампа. На пороге стоял Торо.