Александр Золотько - Тень Дракона

– Не забыл, – Хорунжий встал, подошел к скомканному листку, поднял его, вернулся к столу и попытался разгладить.

– Я сейчас…

– Понимаешь, Женя, после того, как ты сообщил о гибели Арсения Ильича, мы, естественно, приняли все это к сведению, но вели себя исходя из того, что он жив. На всякий случай. Фоторобот, описание, вокзалы, больницы, то, се… С результатом, близком к нулевому.

– Что нашли? – оживился Шатов.

– Когда я сказал «близко к нулевому», я не сказал с какой стороны. Знаешь – отрицательный результат, это тоже результат. То бишь, мы не нашли ничего, но это как раз и заставило нас больше всего насторожиться. Чтобы там не писали писатели и не снимали киношники, нужны слаженные усилия очень многих людей, чтобы человек пропал бесследно. Вынырнул ниоткуда и ушел никуда. А тут, с одной стороны, мы точно знали, что он был. И более того, действовал активно и эффективно. И мы не нашли ни единого его следа. Ни малюсенького.

А дом, телефон, квартира, в которую он меня поселил – это как он умудрился? – незаметно для себя втягиваясь в рассуждения, поинтересовался Шатов.

– Загадка природы, брат. Все, что у нас на него есть – это благодаря тебе. Описание, образцы тканей и крови…

– Откуда? Хотя, понял…

– Вот именно, ты очень удачно ткнул его тем колом в лицо. У нас есть волосы с его головы, но у нас нет ни единой фотографии и ни одного самого завалящего отпечатка пальцев.

– То есть, результатом ваших поисков стало убеждение в его гибели?

– Ни хрена. Если бы он только пропал бесследно. Мы не смогли узнать откуда он взялся и сколько времени вообще здесь был, – теперь уже Хорунжий скатала из многострадального листка бумаги шарик и запустил им в зеркало за спиной. – И хрен бы мы его нашли, если бы он не захотел подать нам знак…

Хорунжий замолчал, давая возможность Шатову обдумать сказанное и высказать свое к этому отношение.

Обдумать и высказать. Высказать и обдумать. Обдумать… Голова уже просто не варит. Совсем не варит. Абсолютно. Не требуют от живца разумного поведения. Не требуют. И не заставляют понимать, для чего в него засовывают крючок.

– Подожди, Миша, – Шатов с некоторым удивлением понял, чего именно добивался Хорунжий, какую мысль пытался внушить, – почему ты решил, что это знак от него?

– Вот! – удовлетворенно протянул Хорунжий, – вот именно. Мы вели себя так, будто он жив. А теперь почему бы нам не вести себя так, будто он мертв.

– Стоп, стоп, стоп! – Шатов поднял руки. – Я перестал понимать что-либо. Как это?

– Это не важно.

– Как это не важно? Вы хотите сделать из меня наживку, а я…

Хорунжий смотрел на Шатова с демонстративным вниманием. Смотрел молча.

– Я… – Шатов снова задумался, потом, вздрогнув, – спросил, – ты хочешь сказать, что я наживка, но не ваша? Я его наживка?

– Его – это кого? – переспросил Хорунжий.

– Того, кто убил этих людей.

– Кого? – снова спросил Хорунжий.

– Что ты от меня хочешь услышать?

– Ты думаешь, что это Дракон? – тихо спросил Шатов.

– Не знаю. Никто не знает.

– Что тебе нужно от меня? – Хорунжий промолчал.

– Что вы все от меня хотите? Вы думаете, что я смогу вас привести к нему? Что вы ждете все? – Шатову хотелось кричать, но все это он только прошептал.

– Ты не сможешь привести нас к нему. Он не позволит.

– Все-таки, вы верите, что этот маньяк остался жив?

– Это не важно, во что мы верим. И если говорить о тебе как о наживке, то…

– То я не ваша наживка, а его? – Шатову показалось, что время замерло, превратилось в кристалл, в янтарь. И в глубине застывшей массы закован Шатов, пузырьки его страха, пылинки его надежды…

– Может быть – да, – сказал Хорунжий. – Может быть – нет. Я не знаю, чего именно захотят от тебя менты. Честно – не знаю. Сегодняшний разговор был нужен для того, чтобы…

– Чтобы завести меня? Чтобы я на крючке вел себя по бойчее? Или как?

– И для этого тоже, – честно признался Хорунжий.

– А для чего еще?

– Для чего?.. – Хорунжий усмехнулся. – Ты должен знать, что мы…

– Вы?

– Да, мы – я и кое-кто другой, будем тебя подстраховывать. На всякий случай.

– Из чистого альтруизма?

– Из соображений выгоды. Мы обеспечим безопасность твоей жены. Если запахнет паленым – тебя мы тоже попытаемся вытащить.

– Мне не нравится слово «попытаемся».

– Мне тоже, представь себе.

– И все это только для того, чтобы поймать одного маньяка? – спросил Шатов.

– А тебе какая разница? Может быть, все это делается для того, чтобы спасти тебе жизнь?