Г. Зотов - Печать луны

– Несправедливо… – пожаловалась Елизавета старческим голосом.

Ее тело превратилось в сплошной огненный шар.

Лежа на снегу, Алиса рыдала взахлеб. Каледин пугающе молчал – разорвав на нем рубашку, она туго перемотала экс-супругу грудь, но тот не подавал никаких признаков жизни – в то время как повязка намокала от крови.

– Федя, – ревела Алиса, не замечая, что вокруг минус двадцать, а она почти голая. – Феденька, родной, вернись ко мне, вернись, сволочь…

Каледин, моргнув, приоткрыл глаза.

– Алиса… – сказал он слабым голосом. – Пожалуйста, дай…

– Ура! – не своим голосом взвизгнула Алиса. – Федя, солнце, конечно, дам – ты даже не сомневайся: дам, еще сколько раз дам, когда захочешь!

– Вздохнуть дай, – прохрипел Каледин. – Ты мне коленом в живот уперлась…

Из глаз Алисы с новой силой закапали слезы – счастливо улыбаясь, она слезла с Каледина и, перекатившись, упала рядом. Ее взгляду открылось покрытое огоньками звезд черное небо, увенчанное потрясающей луной.

– Алис… – улыбнулся Каледин, смотря на луну. – Губа болит, блин… и грудь тоже… Еще хорошо, что когда она ножом била в легкое, я успел в сторону дернуться, иначе бы все. Объясни мне, чего ты сделала-то с этими плевками?

– А, это? – небрежно хмыкнула Алиса, заворачиваясь в покрывало с оленями. – Да все просто, котик. Ложка дегтя портит бочку меда. В самом конце той пергаментной книги, которую немецкий ученый подарил кайзеру Францу, подробно и детально сказано: Танит очень капризна, как и большинство женщин. Главное условие ритуала «пожирателей душ»: чтобы привести Баала в состояние готовности, требуется все исключительно женское – и кровь, и жертвы, и органы. Если во время проведения финала одна-единственная капля крови мужчины попадет на Печать Луны, Баал утратит свою силу, а Танит разгневается. Она не только откажет просительнице в даровании молодости, но и вернет ей назад все прожитые годы. Видимо, граф Ференц до своей смерти не успел это перевести, и Елизавета не знала о таком условии. Меня эта информация заинтриговала – я обвела ее красным карандашом, а в такси прочитала подробно. Основное было: не пропустить момент, когда лучи из всех пяти черепов сомкнутся в лунный шарик.

В объятом пламенем доме раздался небывалой силы взрыв – одна из стен развалилась, а пожар и не думал затихать.

– Как ты думаешь, может, пойти помочь ей? – лениво спросил Каледин.

– Наверное, – пожала плечами Алиса, глядя, как рушится крыша. – Но у меня такое ощущение – ты со своим милосердным решением слегка опоздал.

– Слава богу, – усмехнулся Каледин. – Теперь осталась только одна вещь.

– Какая? – поинтересовалась Алиса.

– Не умереть, пока ты не дашь мне столько раз, сколько я захочу, – пояснил Каледин. – Знаешь, я на тебя голую нагляделся – охота продолжения банкета.

– Вот маньяк, – возмутилась Алиса. – У тебя грудь ножом пробита, руки опухли от наручников, все лицо в порезах – и тебе секса охота?

– Ну да, – просто пояснил Каледин. – Только я ранен, поэтому сугубо медленного и печального, чтобы жизненно важных органов не задеть.

Вдали послышался приближающийся цокот копыт – видимо, кто-то из жителей поселка, растревоженный взрывами и пожаром, вызвал по телефону казачий патруль. Жилище Батори представляло собой сплошной костер, пламя было хорошо видно даже с самого дальнего расстояния.

– Как ты думаешь, все уже закончилось? – погладила Каледина Алиса.

– Не знаю, – мудро заметил тот. – Я скажу тебе одну чрезвычайно важную фишку: в правильном романе ужасов зло не умирает никогда.

– Кошмар, – содрогнулась Алиса. – Ну и где же эти казаки? Я сейчас замерзну. Ладно, если ты находишься в полумертвом состоянии, придется согреться хотя бы поцелуями. В некотором роде это даже извращение, и одновременно благотворительность – я никогда еще не целовалась с инвалидом. Но замуж за тебя снова я не выйду, можешь даже и не мечтать.

– Ах, какое страшное горе, – издевательским тоном сказал Каледин.

Он хотел добавить еще что-нибудь, но, к своему сожалению, не успел – Алиса полностью закрыла ему поцелуем рот.

С соседнего пригорка за эротической сценой наблюдали казачий есаул Степаненко и подъесаул Хорунжий. От удивления Хорунжий уронил сигарету, а нагибаться за ней с лошади ему было лень.

– Ни хрена себе, – детально откоментировал ситуацию Степаненко.

– Обалдеть, – столь же пространно поддержал его Хорунжий. – Дай сюды мобильник, такое не каждый день увидишь. Лежит в снегу мужик в наручниках вместе с голой бабой, наверху дом горит, а они целуются взазос. Щас на память сниму.