Ник Кварри - Всех убрать!

Однако это было лишь одной из сторон жизни Кармине Паннунцио. А между тем имелась и другая.

Как и большинство итальянцев, он испытывал к мафии ненависть, пустившую глубокие корни. Сколько лет пришлось ему терпеть её нажим! Так было у него на его родине, так же было и в Соединенных Штатах. Как и некоторые другие, он отказался уступить. И попал в число тех чрезвычайно редких людей, которым удалось себя защитить и от посулов мафии, и от её угроз.

Однако такой успех дорого ему обошелся. Одного из его братьев убили в знак предостережения в самом начале этой борьбы. Паннунцио отреагировал с холодной яростью, которая с годами ничуть не улеглась. Он отказался от тактики защитных маневров, чтобы открыть свою личную войну — войну наступательную. Он тратил огромные деньги на поддержку политиков, противостоявших к кандидатам, поддерживаемым либо купленным мафией. Он использовал все свое влияние и состояние, чтобы склонить чашу весов на сторону тех общественных организаций, которые занимались расследованием деятельности преступного синдиката и вели с ним борьбу.

Именно потому он взял к себе на службу Райли. Ведь до того, как заняться частной практикой, Райли состоял в особой бригаде, созданной при министерстве юстиции для борьбы с преступными организациями.

Паннунцио наблюдал за Райли, ожидая ответа.

Адвокат опустил свой стакан и пожал плечами:

— Если вы имеете в виде мафию как явление, то никто ещё не нашел средства от неё избавиться. Даже вы. А если более конкретно — Макса Виджиланте и его семейство в Филадельфии — то и здесь проблема та же самая.

Паннунцио взял в руки пачку фотокопий. Райли узнал бумаги: ведь именно он передал их старику. Речь там шла об отчете, составленном командой выдающихся умов; им заказали научное исследование, имевшее целью предложить некие новые решения тех методов, с помощью которых можно было бы избавиться от мафии.

— Среди предложений, которые здесь перечислены, — сказал Паннунцио, — одно представляется мне интересным.

Он протянул листок Райли; тот пробежал его взглядом и увидел, что старик подчеркнул абзац «подрывная деятельность».

Райли не было нужды читать документ. Он знал его наизусть. В нем предлагалось использовать все законные средства, чтобы сеять антагонизм и взаимную подозрительность между различными членами и различными группами в преступной организации, а затем извлекать выгоду из сложившейся ситуации. Эта стратегия, если использовать её тайно и в подходящий момент, могла бы породить раздоры в лоне гангстерских организаций, настроить одну «семью» против другой и вызвать внутри синдиката, состоящего из подонков общества, настоящие гражданские войны, а значит помешать эффективной работе его бесчисленных колесиков и винтиков.

— Там не вписывается лишь одно, — насмешливо заметил Райли. — Выражение «законные средства». На сегодня я не знаю ни единого достойного законного средства, с помощью которых органы правосудия могли бы заняться подобной деятельностью.

— Я думаю вовсе не о правосудии, — возразил Паннунцио. — Я вспомнил о том человеке, про которого вы мне рассказывали несколько месяцев назад. О том солдате мафии, который сделал так, что «крестный отец» из Нью-Йорка отправился за решетку за перевозку героина. Средства, которыми он пользовался, законными не были.

— Да, — с сожалением подтвердил Райли, — действительно, законными их не назовешь.

— Зато они оказались весьма эффективными. Умные, беспощадные, почти дьявольски изощренные. Это было очень по-сицилийски!

— Тот человек — американец.

Старик пожал тощими плечами:

— По крови он — сицилиец; и по отцу, и по матери.

— Но по образу действий это не ваш сорт сицилийца, Кармине. Не забывайте, что он долго состоял в рядах мафии.

— Ну что же, это несомненно. И как раз потому он точно знал, в каком месте наносить удар. Его зовут Морини, верно?

Адвокат утвердительно кивнул.

— Джонни Морини.

Поворот, который приняла беседа, заставил его занервничать и одновременно вызвал некое лихорадочное возбуждение.

Паннунцио наклонился к Райли и постучал по его колену тощим морщинистым пальцем.

— Я хочу поговорить с этим малым.

Это были двое типичных полицейских с юга, два помощника шерифа. Два крепких, коренастых, краснорожих типа в облегающей униформе, которая плохо сидела на них и заставляла обливаться потом. У одного под глазом красовался совсем свежий фонарь. Оба остановились перед камерой Джонни Морини и сквозь прутья решетки смотрели, как он спит на бетонном полу, все ещё запеленатый в смирительную рубашку.