Александр Ольбик - Промах киллера

— Поедут… Они уже туда гонят, и если вы не дозвонитесь, будут еще одни похороны… Мне нужна машина, — без перехода сказал я.

— Берите, — Краузе вышел в прихожую и стал рыться в карманах пальто на вешалке. Звякнуло. Протянул мне ключи. — Но у меня почти пустой бак, давно не ездил. Вам, наверное, нужны мои права и техпаспорт?

Я уточнил, где его машина и как ее найти. К счастью, она стояла внизу, бежевая «восьмерка». Краузе явно не укладывался в мой темп, что начинало злить. Я уже был на улице и успел обследовать его «жигуль», когда наконец в подъезде показалась его фигура.

Он снял охранную блокировку и сам уселся за руль. Прогрел движок и прочистил ветровое стекло. На прощание я крикнул: «Позвоните Велте!»

«Жигули» шли неплохо. Подъехав к своему «ниссану», я занялся перекачкой бензина в бак позаимствованной машины и стал перетаскивать все свое барахло. Мой «ниссан» остался один на дороге без опознавательных знаков, калека Великой Отечественной…

Перед тем как тронуться в путь, я постоял рядом с машиной, посмотрел на небо и без мольбы и просьб ощутил, как оно придает мне сил и уверенности. Звезды мерцали настолько ярко, насколько позволяло городское небо.

Усевшись за руль, я сказал: «Ну, конек-горбунок, не подведи». И как только колеса коснулись асфальта Псковского шоссе, я дал волю «жигулю».

Мысленно я поблагодарил Краузе за хозяйское отношение к технике. Движок был в полном порядке. Стрелка спидометра словно приклеилась к цифре 150 и ни на миллиметр не меняла положения. Единственное, что беспокоило, — не было со мной моего любимого винчестера, без которого я чувствовал уязвимость.

У Берги я резко принял влево и проселочной дорогой рванул на Малпилс. В этом марафоне выиграет тот, кто хоть на полсекунды окажется расторопнее. Дорога была пустынная, а время тянулось так медленно, словно я ждал приглашения в камеру пыток. Один вопрос терзал мою грешную душу: что делать? Как исхитриться и наверстать упущенное время? Нет, в общем-то, я, конечно, знал, что делать. Что делать с гремучей змеей, вдруг оказавшейся у тебя под одеялом? Тут кто кого. Одно лишнее движение и — каюк… Да, все так, но что я могу противопоставить Заварзину со своим «марголиным»? Хоть плачь: застигнутому врасплох надеяться не на что. Впрочем, утешал я себя, у Гунара есть ружье и «кое что еще». Я вспомнил последний с ним разговор, но тревоги это не убавило.

После часа езды случилось неожиданное: что-то довольно сильно стукнуло в капот, и через мгновение мощный удар сотряс лобовое стекло. Я потерял видимость: по стеклу, сдуваемые ветром, разлились кровавые пятна. Что-то еще живое трепетало и билось перед глазами, и ничего не оставалось делать, как только нажать на тормоза. Машина юзом проползла метров тридцать и едва не угодила в один из ограничительных столбиков. Я выбрался из машины и взял то, что врезалось в лобовое стекло — еще теплое, мягкое и липкое. Поднес к глазам и увидел молодого вороненка — беспомощного бедолагу, так печально закончившего ночной полет. Положив безжизненную птицу на траву и вычистив стекло, я снова уселся за руль.

Не знаю, из каких глубин моего «я» ко мне вдруг явилось простое осознание: опаздываю безнадежно, и глупый вороненок — всего лишь роковое предупреждение. Знак беды. По логике вещей, надо вернуться назад, но нога по-прежнему давила на газ, а глаза еще внимательней всматривались в дорогу, вернее, в ту ее часть, что была подвластна свету фар. Как обручем, сдавило сердце, и я, вытащив одной рукой из кармана упаковку релаксатора, вылущил таблетку и положил под язык.

На таможне проблем не было. Молодому латышу, от которого несло водярой и копченой рыбой, явно хотелось потрепаться и меньше всего заниматься делом. Он попросил открыть багажник, и когда увидел набросанную там снедь и бутылки, поинтересовался — не могу ли я «случайно» продать бутылку спиртного? Я не хотел портить с таможней отношений и без слов отдал бутылку немецкой водки. Для приличия парень полез в карман и долго там перебирал воздух…

Больше волновали пограничники. Их было двое, но оба, к счастью, оказались лояльными к моей персоне. Бегло взглянули в паспорт и водительские права, которые дал Борис Краузе, и, преисполненные чувства выполненного долга, лениво направились к вагончику. В темноте все кошки серы и, наверное, все, пересекавшие границу, для них тоже на одно лицо.

Не свирепствовали и российские пограничники. Мужик с грубым деревенским лицом осветил фонариком внутренности «жигуленка» и, не глядя в паспорт, махнул рукой.