Михаил Нестеров - Морские террористы

Но вот ноги Николь, показавшиеся Хаксли ногами огромного кузнечика, медленно, будто со скрипом, согнулись в коленях, и каблуки босоножек оставили на крашеном полу ровные полосы. Несколько мгновений — и напряженное тело вдруг резко ослабло. Колени Николь разошлись в стороны, и Хаксли увидел лужицу, растекающуюся под ней.

— Конец... — прошептал он, готовый рухнуть рядом.

Вильман рывком встал с Николь и уставился на свою ладонь. Выругался и сильно тряхнул рукой, разбрызгивая по комнате кровь:

— Сука, она руку мне прокусила! — Он нагнулся и наотмашь ударил Николь в голову.

— Тсс! — Хаксли приложил палец к губам и, подойдя к двери, открыл ее, снова выглянул в коридор. Из бара доносилась тихая неаполитанская мелодия. Вроде бы не нашумели.

Он вернулся на середину комнаты, бросил взгляд на тело, лежащее между двумя кроватями, и поднял с пола сумку. Вывалив ее содержимое на кровать, он первым начал исследовать вещи. Вильман, перевязав руку носовым платком, стал рыться в кармашках сумки.

Сердце Хаксли екнуло, когда он взял в руки черный бюстгальтер и нащупал что-то твердое и овальное. Колье! — прострелила мысль его мозг. Он, словно был близоруким, поднес лифчик к глазам, уловил его свежесть, втянул носом воздух... То, что он принял за колье, оказалось лишь частью охватывающего грудь белья, вставкой из китового уса.

Хаксли отбросил его в сторону и открыл косметичку. Ничего. Открыл футляр для очков — запасная пара.

Рядом копался с сумкой Вильман. Не сразу, но Хаксли увидел, чем режет жесткую материю, пытаясь обнаружить потайной отдел его товарищ: в его руках мелькал «специальный диверсионный» нож из ацетатной смолы, на который не реагируют детекторы металла. У Хаксли едва не вырвалось: «Откуда у тебя такой нож? Почему ты ни разу его не показывал? Прятал?»

Прятал. Даже не воспользовался им, чтобы перерезать подруге горло.

Хаксли отвел взгляд. Тут же метнул его в сторону двери, маскируя выражение лица за якобы возникшей тревогой.

— Какой-то шум в коридоре. Посмотрю.

Он шагнул к двери и едва не споткнулся о ноги Николь. Тихо выругавшись, открыл дверь и несколько мгновений... присматривался к Вильману. Нет, он ничего не заподозрил.

Возвращаясь, Хаксли прихватил со стола тяжелую стеклянную пепельницу. Оказавшись за спиной Вильмана, он со всего размаха опустил руку с тяжелым предметом ему на голову. Сморщился от звука треснувшей кости и повторил удар, опустившись на колени. Пепельница пробила височную кость Вильмана, и он, коротко дернувшись, замер. Хаксли освободил его руку от ножа и рассмотрел его с близкого расстояния. Зеленоватый, острый, надежный, он годился для «разового» применения.

— Ты опоздал, парень, — Хаксли, тяжело дыша, умудрился выдавить усмешку. — Другого раза у тебя не будет.

В следующий миг нож полетел за кровать, и Хаксли продолжил обыск.

Его пальцы ощупывали каждую деталь, каждую выточку на женской одежде. Неужели Николь рискнула оставить ценную вещь в сейфе на рецепции? Он бы не оставил. Поставил себя на место Аранты: в отсутствие клиента он открывает ячейку запасным ключом и видит в отблесках золото, бриллианты и жемчуга минимум на миллион долларов. Какова настоящая цена колье Люсьена Готре, Хаксли не знал, но его цена росла с каждым мгновением, с каждым утраченным мгновением. Он уже начал понимать, что теряет не только время, но и надежды заполучить бесценное украшение.

Черт, черт, черт! Прежде чем задушить Николь, надо было расспросить ее.

Хаксли беспомощно оглянулся и увидел Николь. Она стояла в шаге от него, держа в занесенной над головой руке зеленоватый нож. С перекошенным, окровавленным ртом она резко опустила руку, целясь матросу с «Голубого Марлина» в шею. Хаксли оцепенел. Он не мог пошевелить и пальцем. В следующий миг его шею пронзила острая боль, а слух резанул душераздирающий крик Николь.

Оставляя нож в ране, она сделала шаг другой. Упала, едва приблизилась к двери. Уже лежа на полу, она зацепилась пальцами за боковую обвязку двери и, ломая ногти, открыла ее. Но не смогла громко позвать на помощь. Ее истерзанное Вильманом горло сумело издать лишь один, преисполненный дикого торжества выкрик. Но он был услышан в баре. Николь потеряла сознание, едва увидела бегущего к ней по коридору бармена.

...Николь потеряла счет времени. Сколько прошло — два, три дня, неделя? Неужели целую неделю она находится в этой больничной палате? Или ее перемещали в другую палату, похожую на эту как две капли?