Родерик Торп - Крепкий орешек

Приехал лифт; Лиленд нажал на кнопку сорокового этажа и, волоча ногу, заспешил на лестницу. Он услышит, что произойдет. Снизу опять раздалась стрельба. Хорошо. Может быть, это убедит Тони в том, что ситуация меняется. Лиленд был уже на лестнице, когда лифт снова остановился и почти сразу же послышалась стрельба. Все стихло. Лиленд нажал на кнопку.

— Тони, ты устал. Я проделал такую же штуку час назад, и у меня ничего не получилось. Ты меня разочаровал.

Тони вздохнул.

— Мистер Лиленд, откуда вы знаете, что ваша дочь еще жива?

Тако Билл взорвался:

— Только тронь эту женщину! Я лично убью тебя, сукин сын!

— А вот знаю, — сказал Лиленд. — Отпусти ее, если ты хочешь убить меня.

Он продолжал подниматься: судя по тому, сколько времени шел лифт, Тони был на тридцать восьмом этаже. Это был открытый этаж, со всех сторон окруженный уличными окнами.

Парень, ты лучше подумай, что будешь делать дальше.

— Мистер Лиленд, ваша беда состоит в том, что вы не знаете, за что деретесь и в каком веке живете. Ваше благородство здесь неуместно. Вы не Робин Гуд, а этот балбес со своей радиоаппаратурой не Маленький Джон. Ваша дочь — одна из главных участников заключения незаконной сделки по продаже оружия. Вы хорошо осведомлены о всемогуществе многонациональных корпораций. В США, да и по всему миру накоплено столько смертоносного оружия, что его обменивают на потребительские товары, словно это свинина или зерно. У нас есть документы, подтверждающие факты незаконного перевода денежных фондов, перекачки средств из одной страны в другую, попыток исказить или утаить данные. Сейчас, когда я выступаю с речью на вашем драгоценном дурацком празднике, в международных водах находятся корабли, держащие курс на Чили. Они якобы загружены сельскохозяйственными машинами и станками, а на самом деле везут автоматическое оружие, снаряды и другое вооружение. Они отплыли вчера утром, поскольку подтверждение о первой выплате этой компании было получено ровно в 9.00, после чего был дан сигнал. Шесть миллионов долларов — шесть миллионов народных денег. Все это время они лежали в этом сейфе, мистер Лиленд. Мы собираемся вернуть их людям. Эти шесть миллионов свидетельствуют о полном пренебрежении «Клаксона» к человеческим жизням и правам человека в погоне за богатством и властью. Своим поступком мы хотим показать, какую власть над всеми вами имеет «Клаксон». Вы все пляшете под его дудку.

— Да заткнись ты, и засунь эти деньги себе в задницу, — сказал Тако Билл.

Лиленд опустился на руки и правое колено и пополз к окнам восточной стороны. Браунинг, несмотря на свои внушительные размеры, закрепленный пластырем между лопатками, держался надежно.

Лиленд и его дочь жили на разных концах страны и виделись раз в год, редко чаще. Каждый месяц они общались по телефону, когда не забывали это сделать или когда он останавливался в какой-нибудь гостинице. Будучи в Атланте или Бостоне, где уже наступила ночь, он звонил в Санта-Монику, где вечер только начинался, и говорил всем: «Привет». Он знал, что Стеффи любила его, но наступал момент, когда она от него уставала. Хотел он в это верить или нет, но с течением времени стал старомодным. Ей досталась нелегкая жизнь, и в определенной степени он был в ответе за это, но разве он был виноват в том, что в ее жизни появился Эллис и что, поступясь совестью, она позволила втянуть себя в это дело?

Лиленд думал не о вине, а об отчуждении между людьми. Он многого достиг в жизни, у него были деньги и положение, но, оказавшись в Атланте или Бостоне, он в конце дня чувствовал себя таким же одиноким, как бродяга, устроившийся на ночлег в парке. Когда люди узнавали, кто он, чем занимался и в каких странах мира побывал, они завидовали ему, но им невдомек было поинтересоваться его личной жизнью. А ведь ему нужно было то же, что и миллионам других. Возможно, этот Тако Билл, кем бы он ни был, встретясь с Лилендом нос к носу, не смог бы поддержать и пятиминутного разговора, если бы он не касался, конечно, радио, наркотиков, секса или рок-н-ролла. Но общаясь с ним сейчас, Лиленд чувствовал, что это живой, нормальный человек.

— Мистер Лиленд, — голос Тони звучал совсем рядом. — Мне казалось, вы хотели встретиться со мной.

Лиленд убавил громкость:

— Я по-прежнему на лестнице.

— Я знаю. Что-то вы не очень разговорчивы.

— Мне и раньше доводилось беседовать с убийцами. Так что ничему новому ты меня научить не можешь.

— Ну вот вы опять за свое. Риверс был международным преступником. Здесь совершалось преступление, господин полицейский. Разве не долг гражданина остановить его? Разве ваши действия с позиций нравственности отличаются или превосходят наше стремление оповестить весь мир, что у руководства одной из крупнейших многонациональных корпораций руки по локоть в крови? Что касается вашей дочери, то такая дрессированная ищейка, как вы, могла породить только такую кровожадную суку.