Андрей Воронин - Я вернусь...

Люди падали один за другим, все чаще и чаще – падали, отползали в сторону, откатывались, а то и попросту оставались лежать там, где упали, свернувшись клубочком и закрыв локтями голову. Кое-кто попросту выходил из боя, решив, что на сегодня с него достаточно, садился у стены, переводя дыхание, и почти сразу же закуривал, наблюдая за дракой, которая постепенно затухала, как сожравший все дрова костер.

Наконец на ногах остались только двое – Адреналин и тот самый близорукий блондинчик, так лихо отметеливший пляжного Геркулеса. Оба шатались, с головы до ног забрызганные своей и чужой кровью, и вяло обменивались ударами, которыми, говоря по совести, вряд ли можно было убить даже муху. Они старались изо всех сил, но вот сил-то как раз уже и не осталось. Это была схватка на выносливость и силу характера; все остальное было уже ни при чем.

Место схватки стало очищаться от поверженных бойцов. Сделав шаг назад, Адреналин споткнулся о чье-то тело и чуть не упал, нечеловеческим усилием восстановив равновесие и удержавшись на подгибающихся ногах. "Да уберите же его!" – хрипло бросил кто-то – кажется, Зимин. Позади Адреналина засуетились, зашаркали подошвами по бетону, с тяжелым шорохом поехало безжизненно обвисшее тело, и вдруг кто-то испуганно выкрикнул: "Стоп! Стоп! Да стойте же! Он же мертвый!"

До Адреналина не сразу дошел смысл происходящего. По правде говоря, он почти не слышал крика, целиком сосредоточившись на том, чтобы не упасть. Зато его противник понял все сразу – наверное, потому, что не только слышал, но и видел то, что происходило у Адреналина за спиной. Он вдруг замер столбом, уронив руки и глядя мимо Адреналина. Почти ничего не соображая, Адреналин слабо ткнул его кулаком в лицо, и блондинчик послушно упал, как сбитая кегля. Тут Адреналина схватили сзади за плечо, встряхнули, и он начал понемногу приходить в себя.

Оглянувшись, он увидел распростертого на полу подполковника, показавшегося ему почему-то чересчур длинным и совсем плоским, как спущенный надувной матрас. Испачканный кровью рот подполковника был страдальчески оскален, открытые глаза без выражения смотрели в потолок, мертво отражая свет лампы. "Да, – подумал Адреналин, – живые так не лежат". За полгода он научился с первого взгляда отличать глухой аут от летального исхода – увы, случалось здесь и такое.

Шатаясь, он подошел к подполковнику и с трудом опустился на корточки. Сидеть на корточках оказалось трудно, и он почти упал на одно колено. Пощупал пульс, зачем-то тряхнул мертвеца за плечо... Да, безнадежно. Перед ним лежал труп.

Скрипнув зубами от натуги, Адреналин заставил себя подняться. Вокруг в липкой мути плавали бледные пятна встревоженных лиц – покачивались, мигали, дрожали, как мираж над раскаленным шоссе.

– Умер, – хрипло пробормотал Адреналин. – Совсем умер, наглухо. Сердце, наверное, не выдержало... Ничего не попишешь. Смерть – это просто тень, которую отбрасывает жизнь. Вот и настало его время отдохнуть, полежать в тенечке... Но! – Горло у него болело зверски, однако Адреналин нашел в себе силы возвысить голос. – Повторяю: но! Смотрите на него! Смотрите и завидуйте, черт бы вас всех побрал! Он успел в своей жизни главное: умер, как мужчина, в бою. Дай Бог нам всем того же. Дай нам Бог заранее почувствовать, что близится наш час, как почувствовал этот человек, и найти достойного противника. Дай нам Бог!

– Дай Бог, – вразнобой повторило несколько голосов – несколько, но далеко не все.

Это огорчило Адреналина, потому что он говорил искренне и верил в то, что здесь его поймут и разделят его горечь и его восторг. Да, восторг и даже зависть, потому что подполковник умер, сражаясь – не в пьяном угаре, и не от случайной пули, и не под колесами потерявшего управление троллейбуса, а вот так, лицом к лицу с честным противником...

– Уберите его, – сказал он уже другим, будничным и усталым голосом. – Сделайте как всегда и как можно дальше отсюда. Все, расходитесь к чертям. Встретимся через неделю.

Через полчаса в котельной никого не было, а под утро в заплеванном подъезде старого девятиэтажного дома неподалеку от станции метро "Сокол" обнаружили труп зверски избитого и дочиста ограбленного гражданина, в котором вскоре удалось опознать подполковника криминальной милиции Дроздова.

Мест в ресторане, разумеется, не было – еще бы, в новогоднюю-то ночь! Можно было, конечно, попытать счастья в каком-нибудь другом кабаке, но, во-первых, такси уже укатило, под завязку нагруженное визжащими девками и их пьяными, но не столь шумными кавалерами, а во-вторых, Юрий подозревал, что точно такая же картина наблюдается сейчас во всех без исключения ресторанах и кафе города-героя Москвы. Здесь, по крайней мере, было довольно приличное место. Не водилось здесь ни лохотронщиков с Рижского рынка, ни пьяных сопляков с гипертрофированным чувством собственного достоинства и в спортивных шароварах, у которых широкие плечи и квадратный подбородок Юрия Филатова почему-то всегда вызывали острое желание самоутвердиться за его счет. Желание это, само собой, так ни разу и не исполнилось – кишка была тонка, если честно, – но в данный момент Юрию, как никогда, хотелось просто посидеть за бутылкой сухого вина и поглазеть на веселящихся людей. Конечно, отряхнуть пыль с ушей паре-тройке великовозрастных дебилов с надувной мускулатурой – тоже дело хорошее, но не в новогоднюю же ночь! Юрий давно заметил, что удовольствия хороши по отдельности. Выпивка, закуска, хорошая программа по телевизору, задушевный разговор с приятным собеседником и даже потасовка – вещи весьма недурственные, но, будучи сваленными в кучу и перемешанными, они образуют черт-те что – какое-то подозрительное дурнопахнущее месиво, после употребления которого потом целую неделю испытываешь странную неловкость в душе и теле. В общем, как у Джерома – ирландское рагу...