Александр Бушков - Капкан для Бешеной

Возникает даже идиотская мысль…

Она прогнала эту мысль, и в самом деле идиотскую. Потушив сигарету, подумала, что старик, увы, трудился зря. Какие бы эмоции ни вызывал «справочный аппарат аналитической записки», никто здесь не будет заниматься этим всерьез. Во-первых, и без того дел по горло, во-вторых, не их компетенция. Сделать, что ли, подлянку, перебросить опус в прокуратуру? Пусть у них головушка немного поболит… Нет, чересчур по-детски.

Аккуратно собрав в папку все до единой бумажки, Даша, не колеблясь, упрятала ее в нижний ящик стола, где пока что хватало пустого места. Выбросить рука не поднималась – жаль старика. Как-нибудь можно и отдать. Вообще-то, такая кампания могла бы иметь своим двигателем как раз Шумкова, не к ночи будь помянут. Одна беда – нет у него таких денег, не по зубам ему подобное. На маскарадные наряды едва хватает… но ведь дает же кто-то? Пусть скупо?

Костя Гукасов принес разнесчастную дискету. Смотреть на нее не хотелось. Как ни крути, а придется все же идти с повинной к Галахову, рассказать о визите в «Золотую падь» – быть может, полковник попытается поискать специалистов? Есть же Академгородок, есть столичные лаборатории МВД, должны найтись умельцы…

Потом позвонил Федя. Похоже, ей сегодня чуточку везло…

Федя вошел в кабинет, улыбаясь во весь рот, и, насколько Даша соображала, это было вызвано отнюдь не общими для двоих романтическими воспоминаниями.

– Садитесь, курсант, докладывайте, – сказала она бодро. – Неужели раскопал, чья квартирка?

– Вот то-то, – сказал он с законной гордостью. – Сыскари и не могли ничего раскопать, потому что эта дама, ну, которая сидит на бумагах, две недели грипповала, а ключей от сейфа, как у нас водится, запасных и не было. А сегодня она вышла. Тут я и появился…

– Во всем великолепии, – нетерпеливо закончила Даша. – Что ты ей навешал на уши? Квартиру купить хочешь?

– Ага. Я, мол, хоть и молодой, но весь из себя законченный новый русский, и квартира мамочке понравилась, спасу нет… – Он вытащил из внутреннего кармана кожанки бережно сложенный листок бумаги. Старательно развернул. – Короче, сорок шестая квартира на Короленко, тридцать один, принадлежит гражданину Шумкову Константину Михайловичу. Сам он там не прописан, где прописан, они, понятно, не знают, но квартира ему принадлежит на правах частной собственности. Все законно. – Он протянул бумажку Даше. – Теперь надо через паспортный стол искать…

– Не надо, – сказала Даша.

На лице у него изобразилось несказанное огорчение:

– Что, опередили?

– Да нет, – сказала Даша. – Просто я прекрасно знаю, где имеет быть прописан Шумков Константин Михайлович… Когда квартира куплена?

– Месяц назад. Месяц с какими-то днями. Через агентство «Альтаир», там в бумагах было…

– Прекрасно, – сказала Даша задумчиво. – А еще жалуются, что трудящаяся интеллигенция отброшена за черту нищеты. Вот тебе живой пример – доцент, которому два месяца хлипкую зарплату не платили, приобретает себе квартирку… так, прикинем… выложить пришлось не менее ста лимонов. Спрашивается, откуда дровишки?

– А через налоговую? – предложил Федя, горя желанием оказаться полезным.

– Идея верная, Теодор, – вздохнула Даша. – Но требует времени. У нас еще и март не кончился, до подачи декларации сто лет пройдет. Нет у него ни богатенькой бабушки, ни акций золотых приисков. А прямо спросить, увы, не можем. Возьмет и скажет, что в карты выиграл. Что ты лыбишься? Был у соседей случай, когда им один чиновничек в ответ на резонный вопрос, откуда у него вдруг нарисовался трехэтажный кирпичный коттеджик в таежной зоне, предъявил этакий протокол, четырьмя свидетелями подписанный. Дескать, садятся они играть партию, и партнер ставит этот самый коттеджик, а наш чиновничек – городскую квартиру. Выигрывает чиновничек. Налог заплатил, никак не подкопаешься, все всё понимают, а сделать ничего нельзя… Но все равно ты у меня молодец, хорошо поработал. Пригодится. – Она фыркнула: – Читаю по твоему честному и открытому лицу, что всякий труд требует вознаграждения… Придумаем что-нибудь.

Федя смотрел на нее преданно, так, что она чуть не прыснула. Откровенно говоря, она до сих пор не испытывала ни малейших угрызений совести за все, что началось и продолжалось время от времени: парень ее вполне устраивал, не предъявлял прав и претензий, не надоедал и особенно не лез с излияниями. Одна беда: как она ни старалась, не могла отыскать в душе ни тени чего-то, отдаленно напоминающего чувства. Молодая здоровая баба, природа властно требует свое, мужиков не было давненько, вот и не удержалась, уступила. А что сквернее, не так уж и редко возвращалась мыслями к происшедшему в «Золотой пади» – там все было совсем иначе, схлестнулись две сильных личности в примитивной, но сладкой вспышке чувств, до полного помрачения сознания…