Александр Бушков - Капкан для Бешеной

Не было хвоста. Светофор на Карабанова врубил красный, но Даша успела проскочить, перекинула рычаг на четвертую – здесь все гонят, как черти, подозрений не вызовешь…

Машина Воловикова замигала левым поворотом, целясь на кривую, извилистую Тиксонскую – в темное время мало кто имел охоту считать тамошние рытвины и колдобины, а посему больше шансов узреть хвост…

– Действительно, – сказала Даша. – Стишки на пару порядков выше «юбочки из плюша». Песенка провалилась?

– Не одна песенка, а весь концерт. Восемь песен. Все – на стихи Стребкова. Меценат, который собирался было дать денежку на выпуск кассеты, после такого пассажа передумал. Меж творческими людьми приключилась нешуточная ссора с хватанием за грудки.

Вообще-то, сама Маргарита выступала чуточку меньше, чем Роберт, но в выражениях все равно не стеснялась. От женщины, сама понимаешь, обидные эпитеты выслушивать гораздо унизительнее. Вдобавок на столе у них было… Короче, Стребков встал на дыбы, обложил и красавицу, и ее менеджера самыми последними словесами, Роберт полез в драку, но получил по ушам весьма даже качественно. Поэты, знаешь ли, не обязательно – кучерявые хлюпики. Стребков – мужик в расцвете, косая сажень, карате балуется который год… Набежал народ, Роберта спасли, поэта утихомирили, но он, гордо уходя, пообещал непременно пристукнуть и Марго, и Роберта… Пьян был на совесть. И грянул инцидент три месяца назад. Конечно, это ни о чем еще не говорит, но, во-первых – нешуточная обида, а во-вторых – приличное владение приемчиками…

– Ладно, – сказала Даша. – Уговорил. Отрабатывай и эту ниточку. Отметать не стоит – это для нас с тобой мотив прямо-таки смешной, а у творческого народа свои заморочки…

Машину подбросило на колдобине, Даша чуть не прикусила язык и надолго замолчала. Не было хвоста. Так и не объявился и в следующую четверть часа, пока они ехали по Беговой, по Маркса, по Каландаришвили. С проверкой, кажется, покончено. Даша прибавила газку, уже в открытую держась за машиной шефа – во исполнение точных инструкций. Оба автомобиля свернули налево, во двор, стандартной девятиэтажки на Короленко. Остановились. Воловиков неспешно вылез, прихватив памятную Даше желтую папочку из кожзаменителя, выглядевшую пустой. Оба сыскаря тут же оказались рядом с ним.

– Пошли, – сказал он и первым двинулся в подъезд – без железной двери и кодового замка.

Внутри оказалось довольно чисто, если не считать надписей на стенах, возвещавших, что Светка – блядь, Явлинский – козел, а «Шемрок» – чемпион. Судя по сей наскальной живописи, интересы у обитателей дома были самые разносторонние. Лампочки горели на каждом этаже. Даша хорошенько рассмотрела шефа и сделала для себя вывод, что он нисколечко не волнуется, но определенно озабочен. Она и не пыталась угадать, в чем им выпало участвовать, – не хотелось лишний раз ломать голову.

Меж третьим и четвертым этажами Воловиков неожиданно остановился:

– Вот здесь и постойте, – сказал он тихонько. – Минут несколько. Влюбленную парочку изобразите, что ли. Слав, куртку можешь застегнуть, меня там резать никто не будет…

– А потом? – спросила Даша так же тихонько.

– Если понадобится что-то предпринять, выйду и скажу, что именно. А может, и отправлю по домам. Там видно будет.

Он постоял, ожидая, пока Славка застегнет куртку, скрыв кобуру от нескромных взглядов, кивнул, поднялся по ступенькам и позвонил в дверь квартиры справа. Даша не видела ее номера, но, судя по тому, что на соседней красовались вычурные цифирки «45», Воловиков направлялся в сорок шестую – тут не нужно быть Эркюлем Пуаро…

Дверь приоткрылась почти сразу же, ничьего голоса Даша не услышала. Видимо, открывший моментально отступил в глубь прихожей – Воловиков тут же вошел, уверенно, не оглянувшись.

Они остались ждать. Закурили для скоротания времени. Этажом ниже орал телевизор, прогудел лифт, уплывая вверх. Чуть погодя этажом выше хлопнула дверь, щелкнул ключ, застучали уверенные шаги. Оба прислонились к стене, приняв раскованный вид самых что ни на есть здешних людей.